Незабываемое

Итог тщательного расследования данного сюжета на основе документов, недоступных тогда A.M.[20], достаточно убедителен, и, думаю, Анна Михайловна должна была принять невиновность Каменева — не выдавал он тогда Бухарина. Сталин иным путем узнал об их переговорах (организованных Сокольниковым и проходивших не во дворе Кремля, а на квартире, причем не один раз), а уж раскрутил «дело», как только он и умел. Подчеркну однако, что, в любом случае, только из воспоминаний A.M. мы узнаём, как именно реагировал Бухарин на всю эту историю. А уж тут ей можно доверять как никому…

Что касается воспоминаний Б. И. Николаевского о встречах с Бухариным в Париже 1936 года (A.M. узнала о них в 1965 году от Эренбурга), то на сей счет существуют разные суждения[21] и выносить окончательный вердикт еще рано… Резкость высказываний A.M. по этому вопросу понятна — сторонним наблюдателям сохранять беспристрастный тон куда легче.

A.M. за долгие десятилетия привыкла к защите своих бастионов. Когда пришли новые времена, отринувшие всё прежнее — и то, что она не принимала, и то, во что верила, — легкости она не почувствовала. В ее письме от 19 января 1992 года очевидна переживаемая горечь: «О своем состоянии писать не буду, вы его великолепно понимаете. Я никак не вписываюсь в наше сумасшедшее общество, в отличие от многих представителей нашей интеллигенции. Страшно, когда не знаешь, что день грядущий нам готовит». Это незнание, как вскоре выяснилось, касалось не только будущего. 14 октября 1992 года «Известия» опубликовали последнее письмо Бухарина к A.M., написанное на Лубянке 15 января 1938 года; A.M. его раньше не знала. Известинскую публикацию сопровождала большая статья A.M. Не могу понять, как она нашла на это силы; время шло, а ее сердечная боль не убывала. 3 января 1993 года A.M. сообщала: «Я по-прежнему пребываю в шоке после получения письма от Н.И….» В том же сталинском архиве были обнаружены и все работы, написанные Бухариным в тюрьме, — «Философские арабески», «Кризис капиталистической культуры и социализм», стихи, роман о детстве «Времена». Все это (за исключением стихов) Анна Михайловна увидела напечатанным…

В последнем ее письме, в январе 1996-го, были такие строки: «В народе говорят, что год Крысы приносит просветление. Будем надеяться. Я в подвальной камере в Новосибирске с крысой жила дружно, и она скрашивала мне жизнь… О здоровье писать не хочется…»

24 февраля 1996 года Анны Михайловны Лариной не стало.

Борис Фрезинский

Незабываемое

Памяти самых близких и дорогих мне людей — отца и мужа посвящаю эту книгу

От автора

Я прожила с Николаем Ивановичем Бухариным и самые счастливые, и самые драматичные дни нашей жизни. Последние шесть месяцев были настолько тяжки, что каждый прожитый день можно посчитать за столетие. То, что я предлагаю теперь читателю, я писала многие годы, используя любой час, свободный от семейных забот и тревог. Все пережитое никогда не покидало меня ни на день, бередя душу и тревожа ум.

Так уж сложилось, что моя жизнь протекала в среде людей, посвятивших себя целиком, без остатка, делу революции. Судьба большинства тех, кого я знала еще девочкой, оказалась поистине трагичной. Сегодня имена этих «изгнанников» из родословной своего Отечества возвращаются советским людям, нашей истории.

Рассказывая о Николае Ивановиче и тех роковых событиях, которые мне удалось пережить вопреки безжалостным ударам судьбы, я упоминаю Г. Зиновьева, Л. Каменева, Г. Сокольникова, К. Радека, Ю. Пятакова и других видных партийных и государственных деятелей, оклеветавших самих себя и давших по причине, не требующей теперь разъяснения, клеветнические показания против Бухарина. К несчастью, не избежал этой горькой участи и он сам, и А. Рыков, когда, сломленные морально, они оговаривали друг друга на печально знаменитом судебном процессе по делу так называемого антисоветского «право-троцкистского блока». Таким было это страшное время.

Конечно же, я не могла не вспомнить и своего отца Юрия Ларина (Михаила Александровича Лурье), человека удивительной яркости и поразительного мужества, сыгравшего, вероятно, решающую роль в формировании моих убеждений и моего характера. К тому же он был другом Николая Ивановича, и их дружбе я обязана тем, что с детства знала того, с кем соединила меня потом судьба. Обширное место в моих воспоминаниях занимает командировка Бухарина в Париж весной 1936 года — пролог событий, которые начались тем летом, а завершились судилищем 1938 года.