Незабываемый танец с шафером

Ной вынужден был признать, что декорации для «Фрост фэр» выстроены очень грамотно и производят впечатление реальной ярмарки прошлых веков. Грубо сколоченные деревянные ларьки, продавцы в крестьянских костюмах всех оттенков зеленого и коричневого и ярких бордовых шапках, стилизованных под семнадцатый век. Река плавно несла свои воды под голыми деревьями, огибая огромные валуны. Летом здесь должно быть очень красиво. Неудивительно, что Мелисса захотела вернуться в родные места, пусть даже зимой.

Приблизившись к импровизированной сцене, он остановился рядом с реквизитором, рассматривая костюмы и бутафорию. Как ни банально это звучит, но ему тут же захотелось перевоплотиться в Гамлета. Вот что значит актерская душа.

Ной заметил улыбающуюся ему Элизу. Но то была не улыбка женщины, намеревающейся соблазнить, а скорее просительная улыбка. Что ж, он готов что-то сделать, если получит взамен компенсацию.

По правде говоря, он может исполнить просьбу Элизы бесплатно, только бы она продолжала ему вот так улыбаться.

– Ну и что тебе от меня нужно? – спросил он, как только она подошла.

Улыбка на мгновение замерла у нее на губах, но тут же стала еще шире.

– Труппа, которую мы наняли сыграть отрывки из Шекспира, застряла по дороге. Сломался автобус, и они не успевают приехать.

– Какая досада, – сказал Ной, догадываясь, о чем она будет его просить, но продолжая играть.

– А почему бы тебе не сыграть одного из шекспировских героев? – предложила Элиза. – Гости уже собираются.

– Разве я не один из гостей?

Элиза помотала головой:

– Ты шафер. Это значит, что ты должен помогать в любой непредсказуемой ситуации.

– Похоже, ты права, – согласился Ной. В его голове зрел план. – Ну и ты, как подружка невесты, тоже должна помогать, правда?

Глаза Элизы расширились от удивления.

– Конечно. Но актер-то у нас ты. Тебе и карты в руки.

– Но вдвоем играть интереснее, так? Монологи – это так скучно. Другое дело – диалог. И публике гораздо интереснее. Как у тебя обстоят дела с Шекспиром?

– Да почти никак. Я когда-то помогала маме учить слова, но это было очень давно, как и уроки литературы в старших классах школы.

– Твоя мать была актрисой? – спросил Ной. Вот откуда ее нелюбовь к актерам. Может, и ее отец тоже актер? Почему-то Ною было интересно ее прошлое. Но сейчас неподходящий момент для расспросов.

– Что-то в этом роде, – торопливо ответила Элиза. – Послушай, это сейчас не имеет значения. Дело в том, что я не помню наизусть ни строчки из пьес Шекспира.

– Тебе и не надо. Мы будем читать с листа, а не декламировать.

Элиза нахмурилась:

– Может быть. Но…

– Боишься, что я тебя переиграю? Ни за что, поверь мне. Я уже и сам не помню, когда в последний раз играл Шекспира.

– Да я совсем не об этом. – Элиза на секунду запнулась. – Помнишь, я тебе говорила, что терпеть не могу быть в центре внимания.

– Ты поэтому и танцевать не хотела, и такую скучную одежду носишь…

– Оставь в покое мой гардероб, – огрызнулась Элиза. – Не каждый любит вырядиться, как павлин. Разве что Мелисса.

– Или такой позер, как я, – закончил Ной за нее. – Но это не имеет значения. Магия актерства в том, что это твой персонаж в центре внимания, а не ты. Ты перевоплощаешься в другого человека и чувствуешь себя свободной и раскрепощенной, – убеждал ее Ной.

– Правда? – с сомнением в голосе спросила она.

– Конечно. Почему, как ты думаешь, многие актеры – неудачники в жизни? Это не работа сделала их такими. Они выбирают работу именно по этой причине. Кому еще захочется делать карьеру, постоянно забираясь в чужую шкуру?

– Допустим, – согласилась Элиза. – Но ведь на сцене все равно я, и стану обманывать себя.

– Я не позволю тебе этого, – пообещал Ной, взяв ее за руку. – Давай же. Обещаю, что будет весело.

Элиза глубоко вздохнула и ответила:

– Ладно. Попробуем.

Если все женщины во времена Шекспира носили такие неудобные платья, одно из которых выбрал для нее Ной, понятно, почему они выглядели такими грустными на портретах того времени. Уж лучше бы ей надеть ужасное платье подружки невесты.

– Идеально, – похвалил Ной, когда Элиза появилась из-за ширмы.

– Я чувствую себя полной идиоткой, – призналась Элиза.

– А выглядишь как звезда, – подбодрил Ной.

Элиза опустила глаза на корсетный лиф, украшенный тонким кружевом с золотым шитьем, на пышную юбку темно-зеленого бархата. Цвет платья удивительно подходил к ее огненным волосам. Одобрительный взгляд Ноя вселил в нее немного уверенности.

Но даже шикарный костюм не мог затмить внутреннего страха. Зачем она согласилась? Как позволила Ною уговорить себя? Стоило ему улыбнуться, и она уже на все готова.

Вот почему ей следует держаться от него подальше.

– Готова? – спросил Ной, стоя за кулисами.

– Нет, – ответила она.

Ной лишь улыбнулся и протянул ей листки с текстом диалога между Беатриче и Бенедиктом из «Много шума из ничего».

– Ты можешь, – прошептал он ей на ухо и, взяв за руку, вывел на сцену.