Незаконная планета

Он шел к северным воротам космопорта – шел не по дороге, как остальные практиканты, а напрямик, по тропинке. По-утреннему сильно пахли травы. Володе казалось, что он чувствует запах каждой травинки, каждого полевого цветка в отдельности. Была какая-то особенная острота восприятии. Вдруг он остановился. Ему ничто не мешало, а шагнуть вперед он не мог. Машинально, еще не отдавая себе отчета, он свернул и зашагал по росистой траве, мягко шелестевшей под ногами. Он как бы искал проход в невидимой, неощутимой стене. Прохода не было – он чувствовал это. Он забыл о времени, забыл обо всем. Вернулся к тропинке и убедился опять, что не может идти по ней вперед. Снова пошел вдоль невидимой преграды. И только когда дрогнула земля и над космопортом, опираясь на клубящийся черный дым, поднялся корабль, – только тогда Володя пришел в себя. Он с легкостью перешагнул «преграду» и пустился бежать, хотя прекрасно понимал, что теперь спешить бессмысленно. С удивлением он обнаружил, что бродил по полю больше часа…

– Вы не знаете, как объяснить, – кивнул Лавровский, после чего повытаскивал из карманов кучу катушек пленки, аккуратно расставил перед собой на выдвижном столике и, зверски прищурившись, стал разглядывать их по очереди на свет.

– У меня есть проектор, – сказал Володя и полез в свой рюкзак.

Он отдал проектор Лавровскому, а потом, немного помедлив, вытащил из рюкзака панели полусобранного прибора.

После того разговора с Морозовым идея анализатора любви крепко засела в голове у Володи. В течение трех недель все свободное время он возился с микромодулями. Конечно, толку от прибора не было никакого. Но Володя был упрям.

Теперь он разложил перед собой панели с микромодулями и погрузился в хитросплетения схемы. Он забыл обо всем – о постыдном опоздании, за которое еще предстояло держать ответ на Луне, о мучительной размолвке с Тоней и о Лавровском тоже.

А между тем Лавровский уже несколько минут пристально наблюдал за ним.

– Как ваша фамилия? – раздался его высокий голос, от которого Володя вздрогнул. – Заостровцев? Позвольте, вы не сын ли того Заостровцева, который… Сын? Очень приятно. И вы тоже готовитесь стать бортинженером? Так! Скажите на милость, с чего же это вас повело на бионику? – Он пригляделся к пестрой мозаике микромодулей. – Да еще, насколько я понимаю, на нейросвязи высшего порядка?

– Видите ли… – Володя прокашлялся. – Мне пришла в голову мысль относительно… э-э… одного частного случая биоинформации…

– Частный случай биоинформации, – повторил Лавровский. Он откинулся на спинку кресла и нежно погладил себя по щеке, как бы проверяя качество бритья. – Вот что, Заостровцев. Расскажите все по порядку.

Володя заколебался было. Но Лавровский так и излучал спокойную заинтересованность сведущего человека. И Володя начал рассказывать, опуская, впрочем, детали личного свойства.

– Не люблю собак, – ворчал сантехник Селеногорска, медлительный и всегда как бы заспанный Севастьян. – Не положено собак на Луне держать. Пошел вон! – крикнул он на Спутника, пожелавшего обнюхать его ноги.

В предшлюзовом вестибюле было, как всегда, многолюдно. Севастьян и другие работники космодрома готовились встретить внерейсовый корабль. Этого же корабля дожидался Морозов, справедливо полагая, что на нем прилетит отставший от группы Заостровцев. Тут же крутились две симпатичные дворняги – Диана и Спутник. Их завез на Луну кто-то из космонавтов и, будучи пламенным почитателем Жюля Верна, дал им клички собак Мишеля Ардана. Собачки оживленно бегали по вестибюлю, обнюхивали герметичные стыки шлюзовых дверей.

– Нюхают, – ворчал Севастьян. – Им радио не нужно. Они без радио знают, что Лавровский прилетит. Такой серьезный человек, а любит эту нечисть. Я ему докладываю – блохи от собак. А он мне – блох, дескать, давно вывели. Объясняю: у собак блохи сами собой заводятся – а он смеется…

Вскоре после прилунения пассажиры внерейсового – Лавровский и Заостровцев – появились в вестибюле. Морозов тут же отвел Володю в сторону:

– Что случилось? Ты ведь шел с нами, а потом куда-то исчез.

– Потом расскажу, – ответил Володя. – Если сумею.

– Ладно. Чтобы наши объяснения не расходились, ты скажешь Платон Иванычу вот что…

Тем временем собаки бурно прыгали возле Лавровского. Биолог потрепал их за уши, а потом преподнес по большому куску колбасы.

– Вот вам еще один феномен, – сказал он, остро взглянув на Володю. – На Земле собаки чуют хозяина на большом расстоянии, более того – они точно знают время его прихода. Ну, это общеизвестно. Новейшая теория телеодорации, гипотеза Арлетти – Смирнова… Но объясните мне такое: уже который раз я прилетаю сюда – заметьте, не в определенное время, – а собаки задолго до моего прилунения занимают здесь выжидательную позицию. Ждут не то меня, не то колбасу…

– Запах, – несмело сказал Володя. – Телеодорация эта самая.

Лавровский замахал на Володю руками, будто отгоняя пчелу.