Незаконно живущий

Мимо пролетела ангельская стайка. Никто не обратил внимания на ангела-отступника. Тот взглянул в сторону стайки, и один из тамошних ангелов, случайно поймав его взгляд, зажмурился и отвернулся.

«Наверно, успели донести на меня, – шёпотом проговорил дерзкий ангел, – впрочем, и до того не питали мои одноплеменники особой приветливости ко мне».

И подумал: «Что, если пойти в приёмную Начальства»? А цель сего мероприятия выдалась весьма странной и неясной. Сдаваться на милость или наказание? Или ответственно выпросить достойную работёнку по специальности, в связи с уже случившимся фактом?

ГЛАВА 2.

Ведь это лишь кажется, будто всё случаемое в жизни, куда-то ушло. В прошлое? А оно чем представляется? Резервуаром? Автору сих строк понравилось, когда Василий Аксёнов в своём романе «Редкие земли», перечисляя значения Атлантического океана, остановился на слове «резервуар». Ёмкое название. В нашем же подобном поиске значений некого Прошлого, допустимо остановиться на слове как раз «океан». Весь, конечно. Мировой. И без берегов. Оно не исчезает и не накапливается, но участвует во всеобщем круговороте жизни. Отдаёт от себя пар для будущего и принимает в себя потоки настоящего.

Или оно выглядит иначе. Ты идёшь себе да идёшь, собирая подкидываемые тебе камешки событий. А былое никуда от тебя не уходит. Истекшая жизнь просто будто позади тебя. Позади, прямо за спиной. Ты ли её несёшь, сама ли она способна сопутствовать тебе, – не суть. Обернёшься без причины, так, оглянешься, и, – ох! Прошлое глядит на тебя и приветственно улыбается. Живое, звучное, яркое, свежее. Да, свежее. Будто мгновение назад произведённое на свет Божий. И жгучее переживание охватит тебя. Не исчезает минувшее, и никуда не удаляется. Оно действительно лишь позади тебя. В обычном укладе жизни своей ты знаешь о нём, но не видишь. А оглянулся, высунул голову из окошка своего уклада, встретился с прошлым глаза в глаза, и поразился увиденным.

Предстала непонятность: Что удерживает Прошлое? Память? Или что иное? Вопрос не простотакошный. Если память, тогда среди чего мы станем искать её наиболее выпуклое значение? Держалка? Плотина? Ну, да, плотина ближе по смыслу и образу, если продолжать соблюдение водной темы. То есть, память, – средство, удерживающее поток событий твоей жизни, и маячащая где-то впереди тебя. Несколько неожиданно, да? Оказывается, всё проистекшее раньше, по сути, находится там же, где и будущее: перед плотиной. А ты к ней постоянно приближаешься. Порой закидываешь ведёрко на верёвочке, зачерпываешь оттуда малую частицу обитания прошедшей и будущей жизни, подносишь ко рту, вкушаешь, и удивляешься.

А выглядит ли память ещё иначе? Выглядит. Память всяко выглядит. Возможно, сидит она в пространствах между нейронами и синапсами в твоей голове, среди загадочного коннектома. Но чем бы она ни представлялась нам, точит в сознании сомнение: точно ли именно память удерживает Прошлое? А не само ли оно не желает отлучаться. Сам случай, само переживание случая – всегда следует за тобой, и никуда не удаляется. Всё переживаемое тобой, остаётся без перемен. Живым. Потому и переживается. Не зацепляется и не обволакивает. Присутствует. Не хочешь, не оглядывайся, не смотри туда, на когда-то переживаемое. Тем более, прямо в глаза. Ведь когда ты смотришь на некий предмет, он предстаёт пред тобой сугубо в настоящем времени. А стоит взгляд отвести в сторону, – уже оказывается там, в коннектоме.

Так и здесь. Выбирай: или час от часу гляди на Прошлое как таковое, всамомделешнее, и заново переживай его; или откладывай в неизведанную память, делая пометки на её карте, дабы жизненный кусочек потом раскопать воображением, да оглядеть с высоты времени сквозь разноцветный туманец.

И жизнь тоже тобой воспринимается подобно тому. Либо она поминутно откладывается в твоей памяти, либо предстаёт перед тобой глаза в глаза, когда ты взглянул на неё, никуда от тебя не уходящую.

Говорят, когда человек умирает, вся его истекшая жизнь проявляется и проносится перед глазами. Не знаю, не могу утверждать, придётся проверить на себе. Но и не обязательно умирать, чтобы видеть свою жизнь. Мы знаем, где она находится. Жизнь всегда здесь, вокруг. А её прошлое – чуточку позади. Не мешает минувшее жить дальше, не путается, как говориться, под ногами. Прошлое – телега. А ты – лошадь. Ты её тащишь. Лошадь ведь не оглядывается на телегу. Более того, ей на глаза устанавливают шоры: пусть глядит вперёд.

Ладно, с лошадью и телегой мы попросту немного позабавились. Сравненьеце эдакое плосковатое вышло. Другого примера, более изысканного и выпуклого мы сочинять, пожалуй, не станем. Главная мысль уже понятна и без того. Жизнь никуда не уходит. И, благодаря её всегдашнему присутствию, перед смертью, когда впереди нет ничего, – всё, бывшее за спиной, проступает сквозь тебя и видится целиком.

Человек, павший на дно лодчонки и свернувшийся в калачик, обернулся назад…

* * *