Незакрытых дел – нет

При всех многократных констатациях, что журнал сионистским не является, он находит тысячу способов для рекламы Израиля, размещает объявления, оплаченные израильскими фирмами, организует курсы иврита и семинары по Израилю, равно как образовательные поездки в Израиль.

Под видом «свободной дискуссии» журнал публикует мнения именитых сионистов, предоставляет слово… одному из руководителей Всемирного союза еврейских студентов, который призывает к сплочению сионистов и несионистов. (Он, конечно, спешит оговориться, что несионисты – это ни в коем случае не антисионисты.)

Секретный сотрудник под кодовым именем Папаи, собственной рукой

Примечание:

Мы продолжим изучение журнала «Ха-тиква» в рамках учета итальянских сионистских организаций.

Майор полиции Янош Сакадати

С точки зрения старшего лейтенанта, официальная линия – это всего лишь линия; если ее проведут куда-нибудь в другую сторону, значит, линия пройдет где-то в другом месте; с точки зрения моей матери, «линия» была вопросом жизни и смерти, колючей проволокой под током. Хорошо было бы не включать в книгу этот текст, но, к сожалению, не могу этого сделать: хоть Брурия и просиживала ночи напролет, с поразительной восприимчивостью воссоздавая иглой и нитками картину Брейгеля, она не заметила, что «Иерусалиму» Рапчани, который она считала (я, кстати, думаю, что по праву) книгой односторонней, поверхностной и пропагандистской, присуща та же самая логика, что и ее письму. Фраза (из письма в итоге вычеркнутая), в которой она сравнивает Голду Меир с Рудольфом Хёссом, как раз и есть эта зеркальная логика, доведенная до абсурдного конца. И есть в нем еще одно крайне интересное предложение; оно рождено – с точки зрения стиля и грамматического строя – из фраз, которых она поднабралась в разнообразных, читавшихся на протяжении десятилетий идеологических изданиях и новостных статьях, и потому наглядно представляет внутреннюю неразбериху, присущую также и автору письма: «Пропускать этот факт значит не прояснять реальность, а только порождать неразбериху у людей в головах».

Тем не менее автор письма права: книга Рапчани действительно односторонняя. Но столь же односторонняя, как и это письмо. Ведь извращенная зеркальная логика работает и в обратную сторону, а именно в том аргументе, что арабы – все поголовно нацисты. Когда отец автора этого письма, мой глубоко религиозный дед, прибыл в 1922 году в Иерусалим, он с удивлением обнаружил, что страна отнюдь не пуста, как ему говорили, потому что, вопреки рассказам, там живут арабы, да к тому же эти арабы, или бедуины, живут, как жили библейские евреи; и по этой причине он взял в соответствии с арабским обычаем имя «отец Саула» в честь своего перворожденного сына и стал, таким образом, Ави-Шаулом, – и где тогда был Советский Союз и где нацисты! Тем не менее в зеркальной логике кипящего негодованием автора этого письма образ страдальцев, который до этого – на протяжении тысячелетий, кстати, – относился к евреям, переходит к палестинцам, террористами же – и никаких возражений тут быть не может – становятся израильтяне. Пугает даже не само заключение, к которому поневоле приходит это механическое до мозга костей мышление, а скорее то, что она не замечает и не может заметить, на каких глиняных ногах стоит ее аргументация и насколько заранее готовым является каждое ее заключение; и что толку в том, что за этим кроются реальные страдания и глубокое личное знание города – ее и вправду чудесного родного города и его обитателей, – если в любой момент новый поворот политической линии, в которой не отыщешь даже следов принципиальности, мог затереть и переписать ее действия и высказанные мнения, и она это слепо принимала. Такие мелочи, как причины, по которым меняется или не меняется политическая линия Венгрии, Брурия пропускала, закрывала на нее глаза. Она ведь билась в лапах людей, которые писали о ней следующее:

…на основании поступающих от нас запросов она ведет для нас работу по сбору информации и отработке отдельных лиц.

Вот чем была для них мама, «отработчиком отдельных лиц», – мама, чьи руки умели избавить меня от головной боли, мама, из которой по прочтении пользовавшейся молчаливой поддержкой властей книги Рапчани вырвался этот почти нечленораздельный вопль, адресованный «товарищу главному редактору», – и это его еще приглушила железная дисциплина партработника.

Многоуважаемый товарищ главный редактор, осмелюсь сделать несколько критических замечаний о вышедшей с большой шумихой книге «Иерусалим» Ласло Рапчани.