Незамеченное поколение

«При изучении дел НТС следует прежде всего исходить из той мировой и российской обстановки, какая складывалась к моменту его зарождения и первоначального развития. Как известно, коммунизм был законным отцом фашизма, сумевшего в ряде стран Европы преградить путь коммунизму в условиях либо бессилия демократии в этих странах, либо в силу невозможности в них быстрого социального прогресса, задерживавшегося косными и реакционными силами.

Поэтому идеологические искания раннего НТС, особенно в области социальной и экономической, не могли не проходить и проходили под влиянием фашизма, казавшегося тогда многим «новым словом» в общественном строительстве. Сильные стороны и удачи признавались за фашизмом и многими демократами, хотя бы и отвращавшимися от диктатуры и ее темных сторон. Однако, НТС от этого не стал фашистским и прежде всего потому, что в его среде царила искренняя любовь к свободе. Пафос свободы и служения делу борьбы за освобождение России от коммунизма вдохновляли доблестных смелых борцов-подпольщиков, уходивших в Россию для организации национально-революционного движения.

Чтобы быть точным, необходимо признать наличие в НТС того времени, как потока тоталитарных тенденций, так и мощного потока свободы, звавшего к действию и служению. Поэтому в программных построениях разных периодов нередко обнаруживаются противоречия, действительные и кажущиеся.

Уже до войны, на пороге 40-х годов, поток свободы начал усиливаться в идеологическом творчестве. Иллюстрирую несколькими примерами. Не слишком энергичная, но всё же вполне определенная попытка горячих голов установить в НТС фашистский принцип единоличного вождя потерпела безвозвратный крах, не найдя поддержки у членов.

В результате изучения положения в тоталитарных странах Европы, незадолго до Второй мировой войны, в НТС стали приходить к выводу, что у тоталитарных стран социальное творчество приспособлено к целям военной экспансии, и проведенные в них реформы вовсе не определяют искомого социального идеала. Отсюда вывод — осторожность в подходе к собственным построениям.

Не случись война так скоро, в НТС произошли бы дальнейший прогресс и излечение от заблуждений. Но грянула война, и многие новые вопросы встали перед НТС, в частности, разработка подробной программы. В трудных условиях Берлинского подполья не все было сделано удачно. Но все же и тогда продолжался откат от навеянных фашизмом схем. Так, по докладу Л. Л. Зальцберга в социально-экономическом семинаре, мне пришлось участвовать в единогласном отклонении двух подлинно-тоталитаристических положений, никак в сравнение с оптимализмом не идущих: а) однопартийности в государстве и б) так называемой «единой трудовой организации нации», по существу мало чем отличавшейся от советской системы профсоюзов».

Отрицает фашистский характер солидаризма и Юрий Слепухин. И Прянишников и Слепухин, идеализируя прошлое НТС, оба обвиняют теперешнее руководство: первый — в уклоне к тоталитаризму, второй — в отказе от «целостного миросозерцания». Образовалось, повидимому, несколько групп, каждая из которых претендует представлять подлинный солидаризм.

Человеку со стороны, не знакомому с внутренней обстановкой в НТС, разобраться в этом споре совершенно невозможно. Объективность, однако, требует отметить, что развернувшееся в «Посеве» обсуждение программы не дает никаких оснований говорить о каком-либо формальном отказе от принятых демократических положений. Наоборот, в споре о «яде партийности», именно А. Артемов, обвиняемый оппозицией в «тоталитаристических взглядах», занимает позицию, несравненно более демократическую, чем покойный проф. И. Ильин, чьи взгляды, по признанию самой редакции, «в свое время отложили большой отпечаток на идеологию НТС».

В номере «Посева» от 27 марта 1955 года Артемов пишет:

«Мы отвергаем диктатуру и рабство. Мы избрали свободу и боремся за свободу. Мы хотим быть свободными в своих политических убеждениях, в праве на объединение со своими политическими единомышленниками, на организованную борьбу за свои политические убеждения. Тогда, естественно, мы уклоняемся не только от однопартийности, но и от беспартийности; мы вступаем на путь, логически приводящий к возникновению и деятельности различных политических организаций, т. е. партий…

Партии приносят с собой, наряду с благами, присущие им вредные явления. Прежде всего — так называемый «яд партийности»…

Однако, надо выбирать. И в своем принципиальном выборе мы принимаем пороки демократии (в том числе и яд партийности) за зло меньшее, чем мертвящее рабство при диктатуре».

Под статьей Артемова редакция, с очевидным намерением подчеркнуть свою верность положениям программы 1951 года, в особой рамке приводит параграф этой программы, говорящий о политических организациях:

«Свобода политических убеждений и свобода объединений естественно влекут за собой образование политических организаций.