Незапертые чувства (СИ)

Я отхожу от Пита, глубоко вдыхаю совсем не свежий воздух и выпрямляюсь. Решаюсь посмотреть на Гейла, и обнаруживаю в его взгляде сочувствие. Нет, этого мне от него не нужно.

- Идем дальше, - сухо говорю я.

Мы пробираемся к Дому правосудия. Точнее, к тому, что от него осталось. К счастью, уцелела часть трибуны, с которой Эффи каждый год объявляла имена очередных несчастных, обреченных на смерть.

Интересно, что с Эффи? Жива ли она? Надеюсь, что да - кажется, я успела привязаться к ней за этот год. Боггс говорил, что они не смогли найти ее. Возможно, Эффи где-то скрывается.

Я тяну Пита за собой к трибуне. Мы забираемся на нее и беремся за руки. Крессида кивает нам в знак того, что можно говорить.

- Свободные жители Панема! - начинает Пит. - Мы призываем вас увидеть всю славу и мощь Капитолия.

Я вижу удивление на лицах нашей группы. Они, как рыбы разевают рты, не в силах что-либо сказать. Крессида в ужасе уже хочет дать команду выключить камеры, но Пит продолжает:

- Этот народ всегда купался в красоте и богатстве. Но за чей счет? За счет простых людей, жителей дистриктов. Держа в страхе всю страну, капитолийцы получали желаемое. Бесконечные запасы еды, ресурсов. Народ голодал, обеспечивая их всем. А они в своем роскошном мире ели до потери сознания, упиваясь рвотной настойкой. И что происходит теперь? Они уничтожают наши дома, уничтожают целые дистрикты, для того, чтобы не потерять то, что у них есть. Ради жратвы и роскоши, они готовы убить всех нас! Мы с Китнисс сейчас находимся в Двенадцатом дистрикте, который по окончании Квартальной бойни был подвержен бомбардировке. Из-за их страха погибли тысячи людей. Они были нашими земляками, знакомыми, друзьями, родными. И мы не готовы простить и жить дальше.

Слышу всхлипывания. Крессида прикрывает лицо руками. А Гейл… Показалось, что он смотрит на Пита с уважением.

Я оглядываюсь. Окружающий нас хаос пробуждает во мне злость. Внезапно, понимаю что именно я должна сказать.

- Эй, Сноу! Что ты будешь делать, когда уничтожишь всех нас? Какую страну ты хочешь заполучить в итоге? У тебя не останется ничего, если только ты не отправишь своих холеных капитолийцев в шахты и на пастбища! Ты уже обречен на поражение. Готовься, мы скоро придем за тобой, мы вырвем свою свободу из твоих рук!

Около пятнадцати секунд стоит полная тишина, а затем ее разрывает звук аплодисментов. Съемочная группа ликует. Мы спускаемся вниз.

- Снято! – громко говорит Крессида и подходит к нам. – Это было просто великолепно! Вы молодцы, невероятно!

Пит молча кивает и смотрит на меня:

- Китнисс, я хотел бы кое о чем попросить.

Выслушав его, я иду к Боггсу, и мы коротко переговариваемся.

- Первая группа готова к посадке, - произносит он в микрофон. – Двенадцать человек. Двое остаются.

Я отхожу от него.

- Все в порядке? – спрашивает Пит.

- Да, идем. У нас тридцать минут.

Он кивает, и мы начинаем пробираться к выходу с площади.

- Китнисс, - нас догоняет Гейл. – Куда вы собрались?

- Мы идем к пекарне, - отвечает ему Пит.

Гейл бросает на него гневный взгляд:

- Я говорю не с тобой.

- Мы идем к пекарне, - повторяю я, закатывая глаза. – Какое тебе дело?

- Вы не можете пойти одни.

- Нам не нужны свидетели, - отвечаю грубо. – Ты, смотрю, обрел дар речи?

В ответ молчание.

- Вот и отлично, - я хватаю Пита за руку и тяну за собой.

- Китнисс, не стоит ему так грубить, - говорит мне Пит, когда Дом правосудия остается позади. – Он заботится о тебе.

- Знаю, - я вздыхаю. – Гейл сам виноват. И он не имеет права тебе грубить. Он злится на меня, ты тут ни при чем.

- Надеюсь, вы сможете наладить отношения.

Я удивленно смотрю на него.

- Китнисс, он твой друг, - Пит отвечает на мой немой вопрос. – Вы с самого детства вместе и будет печально, если вы так резко разорвете эту связь.

- Ты ведь понимаешь, что Гейл не хочет быть мне просто другом? – тихо спрашиваю я. – Поэтому он злится.

- Понимаю… - Пит замолкает и останавливается как вкопанный.

Мы на месте. Здесь раньше была пекарня, которую во время бомбежки начисто сравняли с землей.

Подхожу к Питу сзади и обнимаю, прижавшись к его спине. Я практически ощущаю его боль, и мне хочется забрать ее часть, облегчить его страдания. Мои руки лежат на груди Пита. Его тело сотрясает легкая дрожь. Я боюсь видеть его слезы. Но ему это нужно.

Крессида хотела пойти с нами и снять Пита, рассказывающего о своей семье, но я наотрез отказалась. Этот момент он не хотел ни с кем делить. Пит хотел попрощаться со своими родными вдали от людских глаз.

Мы стоим в такой позе большую часть отведенного нам времени. Мы позволяем себе ненадолго утонуть в горе, печали и отчаянии.

- Нам пора, - наконец, шепчу я, прижимаясь лбом к спине Пита.

Выпустив его из объятий, уже собираюсь вызвать Хеймитча.

- Подожди минуту, - просит Пит.

Он садится на корточки и, достав из кармана небольшой конверт, кладет его на землю и слегка присыпает.

- Теперь мне стало легче, - Пит встает, грустно улыбаясь.

- Хорошо, - на мгновение касаюсь кончиками пальцев его щеки.