Незапертые чувства (СИ)

- Шутки в сторону, - говорит Пит. – Гейл, расскажи, что случилось с тем шпионом.

Гейл удивленно смотрит на него.

- Расстреляли, - он хмурится. – Но до этого ему отрезали язык, якобы за предательство. На самом же деле для того, чтобы с ним никто не мог поговорить и узнать, что он не имеет никакого отношения к ситуации в Восьмом.

- Не понимаю, - вздыхаю я. – Иметь связь с Капитолием, находясь на стороне повстанцев? Если бы среди нас и правда был шпион, мы давно были бы все мертвы!

- А если это вовсе не шпион? – пожимает плечами Энни.

Все устремляют взгляды на нее.

- Я имею ввиду, - девушка слегка ёжится, - можно быть повстанцем и революционером, но заключать мелкие сделки. Подкидывать нужную информацию инкогнито.

- Вопрос в том, кому это нужно, - говорит Финник.

Мы с Питом переглядываемся. Оклеветать президента – это очень серьезно. Неизвестно как воспримут это Финник, Энни. Но мы должны доверять друг другу, по отдельности нас раздавят. Мы на Арене, мы союзники.

Я уже открываю рот, чтобы поделиться страшным предположением, но меня опережает Гейл.

- Тут все просто, - говорит он. – Это тот человек, который нами управляет в своих целях.

- Ты имеешь ввиду… - тихо произносит Финник, сильнее прижимая к себе Энни.

- Койн пытается избавиться от Китнисс, - кивает Пит. – Она мешает ей. Повстанцы смотрят на Китнисс, они следуют за ней. Но Койн понимает, что Сойка скоро выйдет из-под контроля. Она может потерять управление. И Койн просто необходимо сделать из Китнисс мёртвый символ.

- Койн не лучше Сноу, - почти шепотом говорю я. – Мы никогда не станем свободными, если она победит. Если конечно останемся в живых, что вряд ли. Все мы больше не в безопасности.

Все молчат. Финник с Энни пытаются переварить информацию. Гейл, хмурясь, смотрит в одну точку. Пит сильнее сжимает мою ладонь.

- Ее нужно убить, - слова Гейла разрезают тишину.

Я быстро оглядываюсь, будто кто-то посторонний мог это услышать.

- Гейл, - шиплю я.

- Ты предлагаешь что-то получше? – он смотрит на меня.

- Подождите, - качает головой Пит. – Необходимо все продумать. Возможно, мы и правда сможем повернуть восстание в свою пользу.

- Какую свою? – вскидывает руки Гейл. – Наша сторона – это Койн. Все, что вы делаете идет на пользу только ей.

- Жители дистриктов не знают кто такая Койн, - продолжает Пит. – Мы должны сделать так, чтобы после падения Капитолия будущее страны оказалось в наших руках. Люди должны верить только нам. Мы подарим им лучший мир.

Ножки устали. Труден был путь.

Ты у реки приляг отдохнуть.

Солнышко село, звезды горят,

Завтра настанет утро опять.

Голос дрожит. Я смотрю, как красное пятно на груди девочки становится все больше и больше. Последний вздох, последний удар сердца. И она затихает навсегда. Ее глаза все еще открыты, но они пусты. Рута мертва.

Я просыпаюсь от собственного крика. Не понимая где нахожусь, испуганно озираюсь по сторонам. Меня окружает непроглядная тьма. И тут я чувствую, как чья-то рука касается моей щеки.

- Тише, Китнисс, – слышу успокаивающий голос Пита. – Все хорошо, это всего лишь кошмар.

Я тяжело дышу. Щелкает выключатель, и комнату озаряет тусклый свет ночника. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на лице Пита. Вспоминаю свой сон и подавляю всхлип. Из глаз начинают течь слезы.

Пит притягивает меня ближе к себе, и я прижимаюсь лицом к его груди. Его руки крепко держат меня. Он слегка покачивается, будто пытается убаюкать ребенка.

- Я видела ее, Пит, - быстро шепчу я. – Руту. Она снова умерла на моих руках. Снова.

Не выдерживаю, начинаю рыдать в голос.

Пит ничего не говорит. Невозможно подобрать такие слова, которые утешили бы меня в этот момент, слова, которые заставят смириться со смертью. Поэтому он просто крепко обнимает меня, поглаживая по голове, и ждет, когда я успокоюсь.

Раздается тихий шорох.

- Солнышко, ты бы попила успокоительное, весь дистрикт чуть не перебудила.

Я резко поднимаю голову. У шкафа, скрестив руки, стоит Хеймитч. Он выглядит обеспокоенным.

- Прости, Хеймитч, - тихо говорю я, быстро смахивая слезу тыльной стороной ладони.

Хоть во взгляде нашего ментора нет ни капли укора, я стыдливо прячу лицо на груди Пита.

Хеймитч глубоко вздыхает и уходит. Через несколько секунд его постель скрипит за перегородкой.

- Теперь и он знает, что я сплю с тобой, - шепчу я.

Последние слова звучат так интимно, что сердце сжимается.

Несколько минут мы молчим. Из-за перегородки раздается тихий храп. Я подавляю нервный смешок.

- А кто еще знает? – Пит первым нарушает тишину.

- Мама, - коротко отвечаю я. – Мы говорили с ней днем.

- И что она сказала? – тихо спрашивает Пит.

- Если учитывать, что я снова нахожусь в твоей постели, - снова неловкость. – Ничего плохого. Она не против. Просто…

- Что просто?

Я слегка отстраняюсь, чтобы видеть его глаза. Я еще ничего не говорила Питу о тех двух белых коробках. Собираясь с духом, вдыхаю в грудь побольше воздуха. Нельзя трусить, нужно сказать это вслух, хватит бояться.

- Я считаю, что нам нужно пожениться, Пит.