Незавершенная Литургия

– Это песнопение из Литургии, только, не «истины», а «истинный». «Видехом Свет Истинный, прияхом Духа Небесного, обретохом веру истинную, Нераздельней Троице покланяемся, Та бо нас спасла есть». Это поется в самом конце службы, после осенения Святыми Дарами.

– Света все время это поет… Батюшка, так она АНГЕЛ?

– Ангел не может быть ни «он», ни «она». Они бесплотны. Но традиционно мы к ним обращаемся в мужском роде.

Батюшка отвел Фомина за руку в сторонку и чуть слышно, глядя на восхищенного отрока, произнес:

– Вы видите, он как бы не в себе. Вы, пожалуйста, уделите ему внимание. Переходный возраст опасное время. Не имея достаточной духовной подготовки, подростки часто увлекаются мистикой, а это чревато психическими расстройствами. Узнайте, что он читает, с кем общается. Может, если у него есть к этому интерес, он захочет посещать нашу воскресную школу. Сейчас, правда, каникулы, но с сентября милости прошу. А я с вашего позволения пойду, меня ждут в канцелярии.

– Отец Сергий, еще один вопрос. Могу я вас просить помолиться, у меня отец сильно болеет.

– Да, пожалуйста. Подойдите вот к женщине за свечным ящиком, она примет у вас записочки. Можете и свечи поставить. Всего доброго. Помоги вам Господь.

– До свидания. Простите за беспокойство.

Фомин подошел к церковной лавке и обратился к женщине:

– Мне бы подать на молитву. Это куда?

– Вот бумажечки и ручка, пишите записки «за здравие» и «за упокой». Вы простые подаете или заказные?

– Ой, вы знаете, я не разбираюсь.

– Заказные у нас батюшка читает в алтаре…

– Вот мне такие! А что писать?

– Пишите тех, за кого вы хотите помолиться.

Александр достал из кармана свою чернильную ручку с золоченым пером и вывел на записке, озаглавленной «О здравии»: «Отца», подумал и добавил: «и сына».

Глава 3 …И Святаго Духа…

Метель мела уже третьи сутки. Бешеный ветер за считанные минуты наметал огромные сугробы там, где солдаты только что прокопали путь. Не встречая преград, буран проносился по безграничным просторам казахстанской степи, заметая дороги, улицы, дома. Огромные роторные снегоуборочные машины прорывались сквозь толщу снежных заносов, иногда натыкаясь на погребенную среди сугробов технику. В такие дни, как сегодня, можно было бы забыть про попытки вырваться к цивилизации. Так уж не раз бывало, что этот военный городок заметало на несколько суток и даже в райцентр, что располагался в двенадцати километрах, а вернее сказать, к его небольшой железнодорожной станции попасть было невозможно.

Но эти трое, что стояли сейчас на автобусной остановке, напротив комендатуры, не хотели сдаваться и были настроены решительно. Это были отец Василий, священник местного гарнизона, его матушка Ирина и молодой лейтенант Вадим. Они ждали «дежурку», большой грузовик с кунгом, в котором обычно добирались военнослужащие и члены их семей на железнодорожный вокзал, на станцию Эмба, и обратно, если поезда приходили ночью. На часах было уже два часа ночи, завывал ветер и снежной крупой обжигал лицо, а машина и не думала приходить. Они сильно продрогли, но не отчаивались и, подбадривая друг друга, шутили, закрывались от ветра, который, казалось, выдувал мозги, и приплясывали от холода. Но надежды на то, что они сегодня уедут, таяли на глазах.

Они ехали в Кызыл-Кийын, место, которое у местных православных было связано с именем старца Георгия. Там уже много лет жил пожилой протоиерей, отец Георгий Белов, однорукий священник. Он служил тридцать лет на одном месте и считался в епархии самым авторитетным отцом, к его советам прислушивался и владыка, не случайно его единодушно избрали епархиальным духовником. В кафедральный собор он приезжал дважды в год – Великим постом и на архиерейские именины, тогда-то и приходили к нему на исповедь священники с разных уголков огромной (в семь областей) епархии, а некоторые, как эти незадачливые путешественники, в индивидуальном порядке попадали к нему на приход.

– Батюшка! – радостно отрапортовал лейтенант, который только что вернулся из комендатуры. – Дают вездеход! Там начфин из командировки возвращается московским поездом, будут встречать.

Не прошло и десяти минут, как возле комендатуры ревел вышеозначенный вездеход – что-то грозное на гусеницах, плоский и зеленый. Потребовалось немало усилий, чтобы влезть в его железное чрево и пристроиться в темноте на узкой лавке. Когда же он тронулся, двигатели взревели и он весь затрясся в такт своим моторам. От этой вибрации у немногочисленных пассажиров, казалось, расходились суставы и клацали зубы. В небольшой проем впереди было видно узкое лобовое стекло, в которое бились освещенные фарами снежинки. Это зрелище напоминало полет в космосе среди мириад небесных светил. Звездная пыль била в стекло и разлеталась в стороны, уступая место все новым и новым потокам снежных искр.