Незавершенная Литургия

Батюшка, отец Феодорит, к которому пригласили Васю, давно подыскивал себе келейника, да все никто не соглашался ехать к нему в глушь. А тут сразу два – Василий Сосновский и еще некто Димитрий. Вася сразу заметил в автобусе этого благообразного человека с бородкой и подумал, что это кто-то церковный, если вообще не сам батюшка, а потому не удивился, столкнувшись с ним на пороге церковной сторожки, где проживал отец Феодорит.

Как только начался разговор у батюшки за чаем, Вася понял, что его не возьмут. Во-первых, тот Димитрий был подкован по всем статьям, умел и руку священнику поцеловать, и обратиться: «Как благословите. Спаси Господи! Во славу Божию». Во-вторых, он знал молитвы наизусть и читал за столом «Отче наш». В-третьих, он приехал с рекомендацией какой-то Милитины, из кафедрального собора и с тортиком в коробочке. Вася же приехал в модной куртке, с небольшой сумкой своих вещей, неверующий, нецерковный, даже некрещеный, «ни ступить, ни молвить не умеет». Послушав с полчаса сводку свежих сплетен из кафедрального собора в передаче Димитрия, Вася заскучал и вышел на улицу. Там он стал оббивать лед с тропинки, ведущей от сторожки к храму, и всю отчистил. То ли трудолюбие его батюшке понравилось, то ли отец Феодорит предпочел взять себе ученика чистого, как белый лист бумаги, то ли спокойный уравновешенный нрав Васи оказался батюшке по душе, но опять Господь так все управил, что на следующий день билет в обратный путь пришлось покупать Димитрию.

Жили они в сторожке втроем: батюшка, Вася и старушка староста девяноста годов. Несмотря на преклонные года, эта бабушка, по имени Александра, была бодра и неутомима. Она пекла просфоры, готовила еду и наводила порядок в их стареньком деревянном домике и в церкви. Старушки церковные очень ее уважали, если не сказать, боялись. Стоило ей зайти в храм и осмотреться, как все церковницы, увидев ее, начинали «шуршать». Она же была хранителем той непрерывавшейся церковной традиции, которая сохранилась в немногих непоруганных храмах.

Церковь, в которой настоятельствовал отец Феодорит, и правда представляла собой нечто необыкновенное. Большой и светлый храм был богатейшим по внутреннему убранству во всей области; каким-то образом избежавший разграбления, он весь сиял серебром и позолотой, даже огромный семиярусный иконостас был весь в серебряных ризах. Престолы, а их в храме было три, тоже были со всех сторон обложены серебряными чеканными окладами под стеклом. Уникальна была дорогая вышитая плащаница, для которой была изготовлена также сереброкованая гробница под стеклом, и располагалось это чудо под высокой бароккальной резьбы позлащенной сенью. На храме красовались пять голубых куполов со звездами. На колокольне была неплохая звонница. Вокруг церкви было аккуратное кладбище с оградой. И вся эта красота отражалась в зеркалах множества озер. Отчего и церковь эту называли Рождества Богородицы в Озерах.

Покрестился он не сразу. Не чувствовал себя готовым. Батюшка не подгонял. Вася хотел прежде разобраться в себе и побольше узнать о христианстве и о Боге. Первое, что он спросил у отца Феодорита: «Есть ли у вас Библия?» Тот подвел его к своей домашней библиотеке. А там!.. Чего только нет! Одних Библий – целая полка: и на славянском, и на русском, и на греческом, и даже на еврейском языках. Предметом особой гордости была только что увидевшая свет Толковая Библия Лопухина, отпечатанная на энциклопедической тонкой бумаге в Швеции, в трех томах. Ее текст был набран старым, дореформенным шрифтом, к которому Вася сразу привык. «Все это в твоем распоряжении», – обрадовал батюшка пытливую душу, а потом только удивлялся, как это Вася может после тяжелого рабочего дня вместо сна всю ночь просиживать с книгой в руках.

Работать приходилось много и разнообразно, начиная с мелких домашних забот, вроде дров и чистки снега, приноса воды и работы на огороде, хождения в соседнюю деревню за молоком и окашивания травы, кончая всяческими ремонтами и благоукрашениями храма. Он вскоре вошел во вкус этой довольно-таки насыщенной событиями жизни – клеймил лес для рубки, покупал в Ярославле «из-под полы» у реставраторов кровельную медь, ездил в соседний район заказывать большие оконные рамы для летнего храма. В церкви он надраивал серебряные подсвечники, паникадило, иконные оклады, красил, белил, чистил, выполнял верхолазные работы, а сам тем временем впитывал эту атмосферу, приглядывался ко всему, начинал понимать смысл всего происходящего в церкви. По вечерам отец-монах удостаивал его пространной беседы, где Вася мог, не стесняясь, задавать любые, даже глупые вопросы. Самое забавное, что до реставрации резьбы и икон дело так и не дошло – собственно, ведь за этим он сюда и приехал, – но Вася ничуть не расстраивался по этому поводу, он понял, что цель его появления здесь совсем другая, и согласился креститься.