Незавершенная месть. Среди безумия

Мастер, которому на вид было лет тридцать, пошел обратно.

– Пап, тебя одна леди спрашивает, – сообщил он и отдернул штору. В зале появился пожилой джентльмен, сутулый от долгих лет работы за верстаком.

– Чем могу служить?

Он говорил с акцентом, который Мейси идентифицировала как скандинавский.

– Я пришла поговорить с вами о скрипке, которую вы настраивали много лет назад.

Андерсен улыбнулся, сверкнув серо-голубыми глазами. У него была целая копна белоснежных кудрей. Ни дать ни взять любимый дядюшка из сказки.

– У меня все записано, и записи в порядке, и клиентов я помню всех до единого, не говоря уж об инструментах.

– Скрипка принадлежала человеку по имени Джейкоб Мартин. Впрочем, поскольку он был голландец, лучше называть его Маартеном.

Мейси сделала ударение на «тен», коснулась кончиком языка верхних зубов.

Андерсен нахмурился:

– Я хорошо помню Якоба. Если уж быть точным, его фамилия была ван Маартен.

– Ван Маартен?

– Да. Он изменил фамилию, когда родилась его дочь, Анна. Сам Якоб родился и вырос в Англии, он хотел, чтобы здесь приняли и его семью.

Скрипичный мастер обдумывал каждое слово, а произносил медленно, тщательно выговаривая слоги:

– Он частенько захаживал в нашу мастерскую, ведь его пекарня была рядом с Ковент-Гарден. Вот, бывало, продаст утреннюю партию слоек, булочек с сосисками и кофе – и скорей сюда, ко мне. Мы с Якобом сошлись на почве любви к инструментам. – Андерсен помолчал. – Но почему вы им интересуетесь?

– Незадолго до смерти мистер ван Маартен привез вам скрипку. А забрал инструмент после настройки викарий из его прихода. Насколько мне известно, это было как раз в день рокового налета «цеппелина».

Андерсен помрачнел:

– Давайте-ка я принесу гроссбух – там все точно записано.

Мейси осталась одна. Пока Андерсен ходил за гроссбухом, она приблизилась к арфе, тронула струны. Звуки показались ей похожими на летний ливень, что вдруг обрушивается среди ясного дня, отягощая каплями рыльца примул. Мейси пожалела, что никогда не училась музыке. Между тем из-за шторы появился Андерсен.

– Вот, смотрите. Якоб привез мне скрипку в августе. Он всегда ее привозил раз в год. Скрипка была для него все равно что родное дитя.

– Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее. К сожалению, мне почти ничего не известно о музыкальных инструментах.

Андерсен поднял на Мейси взгляд, заулыбался, словно вспоминая черты дорогого друга.

– Это была уникальная скрипка. Настоящий Куйперс – причем Куйперс-отец, который Йоханнес, а не один из сыновей. Ранняя модель, лак красно-золотого тона. Знаете, будто в скрипке пламя свечей отражается. Этому инструменту, доложу я вам, было без малого сто пятьдесят лет. Якобу он в наследство достался, от отца и деда.

У Мейси дух захватило.

– Значит, мистер ван Маартен был талантливым скрипачом?

Андерсен снял очки, костлявым пальцем указал на входную дверь:

– Вот что я вам скажу – когда Якоб начинал играть, у него под окнами народ собирался. Люди приходили послушать. Он был настоящий талант. Поистине, мы понесли невосполнимую утрату.

Скрипичный мастер сокрушенно покачал головой, снова заглянул в гроссбух, поднял глаза на Мейси.

– Почерк вроде мой, а вот зрение уже не то. Годы свое берут, да и работа кропотливая. Ну-ка, мисс, прочтите дату сами, у вас глазки молодые. Что там написано? Когда забрали скрипку? Честно говоря, я не помню человека, который за ней приходил. Наверное, это было до «цеппелина», как вы и предполагаете. Сам я получил известие только через несколько недель – приехал один друг, сообщил, что Якоб погиб вместе с женой и дочкой. Может, оно и к лучшему, что сына его на войне убили. Виллем обожал отца, не представляю, как бы он пережил такое горе.

Мейси склонила голову. Щурясь при тусклом освещении, записала в учетной карточке дату, когда преподобный Стэплс забрал скрипку.

– Благодарю вас, мистер Андерсен.

Пока она фиксировала на бумаге другие подробности, скрипичный мастер говорил о ван Маартенах. Было видно, что к этой семье он питает самые теплые чувства.

– Вот уж Господь талантом наградил! Какие они музыканты были – сами целый оркестр. Мальчик пошел в отца; конечно, поскольку он был еще ребенком, ему и скрипку давали попроще. Не ошибусь, если скажу: из него получился бы скрипач даже лучше, чем Якоб. Впрочем, отец этому был бы только рад. Знаете, мальчику нелегко приходилось в школе – Якоб мне рассказывал. Его это очень тревожило, он ведь был человек мирный, ни с кем старался не ссориться. – Андерсен тряхнул белоснежной шевелюрой. – А еще я часто думаю: что-то сталось со скрипкой? Ах, какой был инструмент! Сказка! В руки возьмешь – и сердце поет. С любовью сработан, ничего не скажешь.

Мейси протянула Андерсену руку.

– А вы, мистер Андерсен, фамилию никогда не меняли? Похоже, это обычная практика среди иммигрантов.