Незавершенная месть. Среди безумия

– Билли дома, миссис Бил?

– Они с Дорин в кухне. – Пожилая женщина указала на беленую кирпичную постройку и снова занялась горохом.

Мейси остановилась поболтать с Дорин, отметила, что под осенним солнцем, на воздухе, та посвежела и поздоровела. После смерти дочки Дорин многие месяцы выглядела немногим лучше привидения. Билли вышел из кухни вместе с Мейси; тут-то она и сообщила печальную новость о старой Бьюле.

– Ну, теперь дело – швах, – посетовал Билли.

– Да, смерть Бьюлы осложнит нам задачу, – согласилась Мейси и, помолчав, добавила: – Билли, я хотела вас кое о чем спросить. Мне нужно знать, что сказал вам Вебб. Ну, тогда, после случая с Пейши. Помните, он хотел броситься вдогонку за Сандермиром, вы его удержали, он что-то буркнул. Вас смутили его слова – я это заметила. У вас был такой недоуменный вид. Наверняка вы услышали нечто странное.

– А, вон вы про что! Вебб сказал «утренняя ненависть». – Билли произнес эти слова четко, а не на привычном кокни. Ударение сделал на слове «ненависть».

– Что это значит?

Билли передернул плечами. Мейси поняла, что он не хочет распространяться о времени, которое провел на фронте.

– Мы так на войне говорили. – Билли наподдал комок земли, сцепил руки. Смотрел он вниз, на следы собственных ботинок. – Мы уже поняли, что фрицам тоже воевать надоело. И фрицы это поняли про нас. Был период затишья – никаких крупных сражений, так, одни вялые перестрелки. Мы в своем окопе сидим, как муравьи, фрицы – в своем. Я же был сапером; мне приходилось вылезать время от времени, налаживать связь и все такое. Ну а начальству, что нашему, что немецкому, не нравилось, что мы без дела прохлаждаемся, чай пьем. Вот и заставляли стрелять для проформы, утром и вечером. Вроде мы – действующая армия, а не просто так. – Билли мотнул головой. – Похоже, мы все – я и про фрицев говорю – знали, что делаем. Бывало, выкрикнут из немецкого окопа: «Гутен морген, англичашки!» Или от нас кричат: «Эй, Фриц, хватит дрыхнуть!» Ну и начинается перестрелка. Палишь этак и думаешь: хоть бы не попасть ни в кого. Не знаю, как фрицы такую пальбу называли, а мы окрестили ее «утренняя ненависть» и «вечерняя ненависть». Понимаете, мы стреляли, чтобы показать – или доказать, – будто ненавидим друг друга.

Мейси слушала внимательно.

– А зачем? Чего ради? Вот это вопрос так вопрос, и ответа нету, – подытожил Билли.

Мейси положила ладонь ему на плечо.

– Мне пора. Отдыхайте, вы устали. Скоро уже домой, да?

Билли оглядел опустевшие хмельники.

– Год пролетит – и не заметишь. Снова приедем хмель собирать.

Он достал из брючного кармана сигареты «Вудбайн» и коробок спичек.

– Деньги вот копим.

– На переезд в Канаду?

– Эх, мисс, переезд этот вилами на воде писан. Я вот про него говорю, а сам не знаю: надо мне туда ехать, хочу я этого? Я ведь в Лондоне с рождения живу. Да только теперь, когда Лиззи больше нет и Дорин места себе не находит, надо заново начинать. – Билли закурил, прищурив правый глаз от дыма. – Опять же, как мамаша моя? Вряд ли с нами поедет, а одну ее оставлять тоже не годится. И какую еще работу я там найду? Что я умею-то? Возьмусь, конечно, за любое дело…

– Вам все по плечу, Билли, – ободряюще улыбнулась Мейси. – А пока мне просто необходим расторопный и находчивый ассистент, так что в ближайшее время я вас не отпущу, так и знайте. Ну ладно, я пошла. До завтра.

* * *

В гостинице Мейси остановилась поздороваться с Фредом Йоменом и прошла в свою комнату. Ужинать ей не хотелось, она сказала, что попозже, возможно, съест сандвич с сыром и выпьет кружку эля. По крайней мере, эль поможет заснуть.

Мейси отдернула шторы, стала смотреть в ясное, быстро темнеющее небо. Потом придвинула к окну стул, села, закрыла глаза. Как она теперь завершит дело? Можно обвинить Сандермира в кражах, но это же мелочь; без доказательств, без признания Мейси не прольет свет на свои подозрения.

От стука в дверь она вздрогнула.

– Простите за беспокойство, мисс, только вас хочет видеть один, гм, субъект.

«Субъект. Занятная характеристика», – подумала Мейси.

Йомен откашлялся.

– Я говорю, к вам пришел один… из табора. Бродяга, в общем. Не знаю, чего ему надо. Я велел на улице обождать. Зовут его Вебб. Может, вы его видали – он еще шляпу все время носит.

– Спасибо, мистер Йомен. Сейчас я спущусь.

Мейси заперла за собой дверь и поспешила вниз по узкой винтовой лестнице. Перед выходом она привычно пригнулась, чтобы не удариться о низкую притолоку.

– Вебб! Вот не ожидала!

Он в знак приветствия коснулся шляпы. Сумерки успели сгуститься. Вебб повернулся к Мейси, его лицо залил желтый свет фонаря, висевшего на двери. Сверкнули темные глаза.

– Бьюла была бы довольна, что я пришел. Я поговорил с Пейши – она сейчас в таборе, с другими женщинами, – и она тоже сказала: ступай, Вебб.

Мейси нахмурилась.

– А это ничего, что мы с вами будем говорить наедине? Ваши женщины не подумают плохого?

– Не подумают. Такая уж ситуация получилась. Вдобавок мы не в комнате, а на улице.

– Может, пройдемся? Ну вот хотя бы до церкви?