Незавершенная революция

В конце 80 — начале 90-х годов, пока основные асабийи были заняты переделом власти и собственности, предоставленное самому общество начало самоорганизовываться во всех возможных формах и направлениях. Появилось множество конкурирующих объединений и проектов, расцвели всевозможные субкультуры, и в целом в этот момент Россия стала самой свободной за всю свою историю. Однако решив свои задачи, ее властители принялись за искоренение этой вольницы. Облегчало им это то, что большинству населения — ментальным заложникам крепостнической матрицы свобода была не только не нужна, но и откровенно претила. Даже став собственниками, а то и бизнесменами в техническом, экономическом (но не правовом — в условиях отсутствия правового государства) смысле, эти люди не стали буржуазией, бюргерством, пресловутым «средним классом», как его называли туземные карго-либеральные сказочники. Они легко и с энтузиазмом согласились с необходимостью поступиться своими правами ради «наведения порядка в стране» и «возрождения ее величия». Благо, этих прав они так и не обрели — для обездоленной гайдаровскими реформами части населения «рыночная экономика» стала синонимом нищеты и борьбы за выживание, и даже те, кто сумели добиться успехов, в большинстве чувствовали себя беззащитными перед криминалом и коррупцией, уже не говоря о дефолтах. «Возрождение величия страны» как антитеза этому «беспределу 90-х» была эффектным политтехнологическим ходом с учетом того, что ставка была сделана на память о войне, в которой почти у каждой российской семьи были свои жертвы и герои.

Культ «Победы в Великой Отечественной войне» начал использоваться еще при Ельцине для демонстрации как мощи России внешней аудитории, так и «патриотичности» власти аудитории внутренней. Но тогда это делалось еще в достаточно разумных рамках, а вот где-то с начала второго срока Путина эта демонстрация стала основой главного государственного и общенародного культа, причем, явно религиозного характера. И надо отметить, что и масштабы этого празднования, и его накал значительно превосходят советские и отличаются от него по характеру. В реально выигравшем эту войну СССР это был «праздник со слезами на глазах», причем, чем ближе он был к реальным событиям и чем свежее была память о них, тем больше было этих слез, вплоть до того, что когда было живо большинство фронтовиков эти празднования были максимально скромными. Что и понятно — уж очень многие не понаслышке знали и про изнанку этой войны, и цену этой победы, задаваясь вопросом о ее адекватности. В путинской же России после десятилетия неопределенного положения страны победа в войне семидесятилетней давности была возведена в неоспоримый культ на фоне «вставания с колен» благодаря притоку нефтедолларов.

Путинский Культ Победы не был праздником победы СССР в войне 1941–1945 года. Страна, выигравшая ту войну, прекратила существовать в 1991 году, и сделано это было именно ельцинско-путинской элитой для решения своих задач. Выбранный для нового государства флаг в этом смысле был весьма показателен. Новые правители России, конечно, не были идейными власовцами, но их в каком-то смысле можно было считать власовцами поневоле. Впрочем, как и самого Власова, который встал под это знамя, когда оказался в плену. В каком-то смысле и их можно было считать пленниками Запада, который помог им ликвидировать коммунистическую систему и осуществить передел власти и собственности в стране. Однако уже и Ельцина к середине — концу его правления сильно напрягала его вторичность в отношениях с Белым домом — как известно сегодня, он считал, что его, разрушившего СССР, американцы должны воспринимать в качестве равного партнера и чуть ли не отдать ему всю Европу. А в 2003–2004 гг. в течение года произошли два события, вселившие экзистенциальный ужас в тогдашнюю российскую элиту: революция роз в Грузии и первый Майдан (оранжевая революция) в Украине.