Незавершенная революция

С геополитикой и мета-политикой непосредственно связана и демография, так как отрезанная от Украины и славянского мира, вдавленная в Среднюю Азию и Китай Россия оказывается пространством, в котором стремительно размывается и замещается демографическая основа православной гегемонии с ее «русской идеей» и «русским миром». Если в позднесоветские годы попадание в русские сдерживалось принципом определения паспортной национальности по родителям или одному из них, то нынешняя русскомирно-россиянская система стремится перемолоть население страны в россиян как русских в широком смысле этого слова, пока увеличение в их массе удельного веса неславянского, прежде всего мусульманского населения не поставит под сомнение культурные основы такой «российской нации». Отсюда и курс на языковую русификацию номинально сохраняющихся национальных республик, и раздача российских паспортов жителям донецкой и луганской «республик».

В ходе незаметного перехода от квазилиберально-западнической ориентации к идеологии «Русского мира» у новой культурной гегемонии появился еще один ревнитель — армяне, все больше замещающие «детей Арбата» в нише провластной пропаганды и «производства массовой культуры». Этот процесс закономерен, так как XX век подорвал демографический потенциал «русских евреев», а именно ашкеназов и прежде всего сам источник воспроизводства их этнической среды в виде местечек и кагалов, уничтоженных нацистами и добитых коммунистами. Поэтому «русские евреи» будут превращаться в реликт, в своей массе все больше становясь русскими с еврейскими корнями, в то время как верноподданные армяне в России какое-то время еще будут переживать демографический подъем, вызванный их притоком в нее после распада СССР. При этом и «русские армяне», и «русские евреи» в неоимперском истеблишменте равно едины в неприятии перспектив «исламизации» России, пугающих их на фоне демографического упадка русского этноса и роста численности этносов кавказско-азиатских. Однако в качестве оптимальной альтернативы этому первые тяготеют к эскалации экспансионистской политики «Русского мира» («Не было бы Сирии, не было бы Антиохии, не было бы православия и не было Руси. Это наша земля», — Семен Багдасаров), тогда как значительная часть вторых тяготеет к примиренчеству и перезагрузке отношений с Западом и в целом возвращению России на рельсы, с которых она сошла после прихода Путина на третий президентский срок в 2012 году.

^{Семен Багдасаров (фото)}

Партия войны, партия мира и партия балансирования между ними — вот развилка из трех путей, перед которыми оказалась Россия позднего путинизма с ее «Русским миром». Последний вполне соответствует оруэлловской формуле «мир это война», так как «Русский мир» может быть утвержден только при победе в таковой и обрушении нынешнего статус-кво, которое работает на его медленную экономическую, демографическую и политическую деградацию. Целями этой войны является в глобальном масштабе обрушение западного истеблишмента и порядка, а в региональном — объединении вокруг России славянских и православных народов, в первую очередь Украины и Беларуси на платформе «Русского мира». Начавшись с Крыма, вся эта эпопея чревата повторением истории с Крымской или Первой мировой войной, порожденной ровно теми же амбициями — ведь потенциал распилочной путинской России явно не выше России николаевской, ни первой, ни второй. Альтернатива же мира вовне и новой перестройки внутри явно больше несовместима со сформировавшимся в стране режимом. Проблема в том, что для потенциально настроенных на них кругов внутри этой системы в отличие от прежней перестройки непонятно, ни под какую новую конструкцию внутри страны эту систему можно демонтировать или обрушить, ни чьей поддержкой извне для этого можно заручиться, учитывая происходящую на глазах трансформацию мировой системы. Поэтому «прагматики» внутри существующего режима будут пытаться действовать по формуле Троцкого «ни мира, ни войны», но только армию при этом не распускать и завоеванных позиций не сдавать — по крайней мере, пока развитие ситуации не потребует от них выбрать или одно, или другое. Вопрос в том, как долго у них это получится делать.

22. Русские альтернативы и русский тупик

Драматизм данного момента русской истории заключается в том, что несмотря на очевидную тупиковость «Русского мира», все существующие альтернативы ему на поверку оказываются несостоятельными.