Незавершенный роман студентки

На этот раз профессор по темпоральным полетам следил за работой ремонтных роботов, производивших обследование машины, собственноручно запрограммировал полет и лично отвез усыпленного инженера в прошлое. Пространственно они снова опустились возле судьбоносной заводи, и снова это был четверг. А на следующей неделе третьекурсница Циана в четвертый раз привезла этого надоедливого типа, инженера, который хоть и не был ни в чем виноват, все же вызывал у них все нарастающую антипатию.

Упорство – одно из самых ценных человеческих качеств, прогресс в большей степени обязан именно этому человеческому качеству, и в будущем его цена должна еще возрасти. Вот почему Кирилл Монев в одиннадцатый раз ступил своими грязными сапогами на белоснежный полигон (хоть бы вымыл их, чтобы не приходилось потом перемывать всю взлетную полосу, но как внушить ему такое, если в психолаборатории из памяти инженера стирали все, что было связано с этим полетом), профессор понял, что непременно вспыхнет скандал, который невозможно будет скрыть (а все из-за легкомыслия студентки).

Профессор сделал заявку на предоставление его институту новой темпоральной машины, для чего ему пришлось объясняться в вышестоящих инстанциях и терпеливо сносить визит специальной комиссии, которая хотела лично удостовериться, что настройка на время в темпоральной машине повреждена действительно. И тем не менее, только после того как Циана и Кирилл прибыли вдвоем в двенадцатый раз, только после этого комиссия вынесла решение выделить институту новую машину. Она ничем не отличалась от первой и, естественно, снова возвратила инженера в четверг, а в воскресенье привезла его обратно. И только когда третья машина в семнадцатый раз сделала то же самое, что и предыдущие машины, комиссия пришла к мнению, что причина вовсе не в машине. Что во времени (правда, это случается крайне редко) наступает деформация (ученые называют это явление «порогом» или «зевом»), которая и спровоцировала рассеяние в движении машины во времени. Явление пока еще было мало изучено, и, следовательно, темпоральные машины пока еще не обладали способностью корректировать деформации подобного рода, которые, вполне вероятно, они сами и провоцируют, деформируя воздушное пространство, как деформируют его сверхзвуковые самолеты

Таким образом, всему научному совету Института древней истории пришлось призадуматься, как восстановить нормальный порядок вещей. И хотя решение, которое они приняли, было противозаконным и таило в себе опасность для психического здоровья человека из прошлого, другого выхода, кроме как возвратить инженера обратно в прошлое, ничего не вычеркивая из его памяти, не нашлось. Правда, пришлось взять с далекого пращура слово, что он не пойдет в воскресенье на реку. А память студентки решено было скорректировать.

Перед тем, как возвратить инженера в прошлое, ему снова напомнили, что из-за него целый институт позволяет себе подобное святотатство – путаницу в истории. А если они послушают его и отдадут студентку ему в жены, то и вовсе совершат недозволенное. И все же члены совета пришли к выводу, что им придется раскрыть свои карты до конца и сказать инженеру, почему он не должен ходить на реку в воскресенье, поскольку человек из прошлого разозлился и стал кричать, что они не имеют права вмешиваться в дела его века, что они не возместят ему пропавший за здорово живешь день от отпуска и что он будет ходить на рыбалку, когда ему того захочется. Узнав причину их беспокойства, инженер ухмыльнулся, как делал это уже семнадцать раз в институтском метро, и в восемнадцатый раз заявил, теперь уже в присутствии всего совета, о своем странном желании помочиться на все их темпоральные машины вместе взятые, из-за которых люди только мучаются, Так что гипотеза профессора о мочеуиспускательном эффекте при повреждении техники подтвердилась.

Научный совет не смог объяснить причину столь необычного желания человека из прошлого, но это как раз понятно, что люди двадцать четвертого века не могли воспринять желаний далеких предшественников. Загадочная просьба пращура по-настоящему задела лишь инженера эксплуатационника, и он сказал Кириллу:

– Коллега, насколько я знаю, именно в наш век был открыт так называемый Закон Мэрфи, гласящий, что все, что может ломаться, ломается.

В ответ инженер из прошлого снова ухмыльнулся и спросил:

– А вы что, всерьез восприняли этот закон? Однако им не позволили продолжить спор,

так как обмен информацией двух разных эпох выходил за рамки допустимого. В надежде больше никогда не встречаться со своими далекими предками, представитель двадцать четвертого века затолкали инженера в машину, заклиная его хором не ходить в ближайшее время на реку. А он хохотал, как безумный, и кричал:

– А сом? Ладно, стерли нашу с Цианой память, а как же бедный сом? Его за что превратили в мартышку?! Семнадцать раз повторять одно и тоже!!! Разве это не вмешательство в нашу жизнь, скажите на милость…