Незавидный холостяк

Видеть Женьку – наглую, слегка циничную, безупречно элегантную и непробиваемую Женьку вдруг такой, какой она была в последний раз лет в семнадцать, когда рыдала по своей последней первой любви, было неожиданно больно.

– Это было не мне кольцо… – она попыталась вытереть слезы и ответить спокойно, но на последнем слове сорвалась и разрыдалась в голос.

– Господи, а кому?!

Я придвинула поближе к ней свою чашку с кофе. Подумала и придвинула еще и ведерко с мороженым. Разве не для этого существуют эти слишком сладкие сладости с химическим вкусом? Утешать взрослых женщин, которых накрыло этой самой взрослой жизнью.

Но Женька помотала головой, утыкаясь в ладони. Лицо ее мгновенно покраснело, нос распух, а слезы с каждым рыданием брызгали маленькими фонтанчиками.

– Какой-то… эскортнице питерской. Он в нее давно влюблен был, оказывается. Но она не хотела за него замуж, хотела продолжать работать, говорила, что ей нравится. «Одной любви мало», так она говорила…

– И что изменилось?

– Помнишь наш разговор в «Сапсане»? Ты ему сказала, что женщины хотят все сразу. И он понял – поехал к ней с кольцом, предложением содержания и заодно идеей ходить на вечеринки свингеров.

– Оригинально, – вынуждена была признать я, но тут же осеклась. Раньше я бы ужаснулась такому, а теперь… – Она согласилась?

– Да!

– Блин… Иди ко мне… – я наклонилась, обнимая Женьку. – Ну что ты… У тебя не было шансов с ним, Жень. Никогда.

– Но я влюбила-а-а-а-ась! – прорыдала она, вытирая лицо о мое плечо и содрогаясь в моих объятьях. – Как дура! И реву теперь как дура! А хотела быть хищницей!

– Видишь, по расчету выходит иногда так же хреново, – вздохнула я. – Ни денег, ни любви. Хочешь дам твой телефон той девчонке, которая с плетками? Хоть утешишься.

– Блин, Варька… – она отклонилась, чтобы посмотреть мне в лицо. – Ты так изменилась. Откуда у тебя этот черный юмор?

– От боли, Жень, юмор – он всегда от боли, – вздохнула я.

Я пока еще не решила, куда собираюсь бежать дальше. На Дальний Восток? На Ибицу – танцевать и пить, не думая ни о чем? В глухое Подмосковье – устроиться санитаркой в больницу, где вечно не хватает персонала и работать по двадцать часов в сутки, а спать в подсобке?

Где меня не найдут?

Где я сама себя не не найду?

Или – где я найду себя настоящую?

Женька так и уехала на работу с опухшими глазами и не выспавшаяся. А я наконец выпила своего яблочного сока и поняла, что мне хочется сделать больше всего.

Задать одному человеку важный вопрос.

Новая жизнь

Деньги нужны человеку, чтобы не думать о них.

У меня на счету была такая сумма, о которой я раньше думать боялась. Когда-то я бы вложила это все в ипотеку или купила бы новую машину. Или просто отложила на черный день. Но с некоторых пор мне перестало нравиться думать о черном дне.

Не так уж много времени я провела с Кириллом, чтобы перестать думать о деньгах. Зато неделя в Питере научила меня, что женщина вообще может не брать в голову такую ерунду. Если найти подходящий круг людей и точно знать, к чему стремишься.

Так что цифры на моем счету уже не были квартирой на этапе котлована, выбором между БМВ и Мерседесом, проблемой – покупать валюту или класть на депозит.

Это была свобода на полгода, год или пять лет – как считать.

Это была свобода прямо сейчас оказаться в любой точке земного шара.

Это была свобода сказать любому человеку все, что хочется – и потом заплатить за это.

Открывший дверь Костя первые секунды мог только моргать.

Разумеется, я не стала предупреждать его о визите. А он, как обычно, не стал смотреть в глазок.

Раньше я на это ругалась, а теперь с удовольствием смотрела, как он пытается осознать, кто перед ним и что с этим делать. С глазком и домофоном эффект был бы не тот.

Под моим взглядом он посторонился, пропуская меня в квартиру.

Придвинул гостевые тапочки, но я сделала вид, что не заметила.

Медленно прошлась по коридору, бросив взгляд на кухню.

Там в раковине громоздилась посуда, на столе золотилась в свете заката россыпь крошек, пол даже на взгляд был не мыт все те месяцы, что прошли с нашего расставания.

Костя щелкнул выключателем в коридоре, но лампочка не загорелась, и он чертыхнулся:

– Забыл…

Смотрю, жизнь у него прямо-таки удалась после того, как он избежал брачной кабалы.

В большой комнате было сумрачно из-за задернутых занавесок.

Костя прошел вперед, указывая на кресло:

– Садись. Не ожидал тебя. Что-то забыла? Или как? Зачем?

Я не стала всматриваться в хлам на кресле и тем более садиться туда. Осталась стоять посреди комнаты. Хотелось брезгливо подергивать лапами, как кошке.

Даже воздух тут был затхлый, словно он не проветривал все это время.

– Может, чайку? Я поставлю! – засуетился он, но на кухню не пошел.

Просто ему явно было некомфортно рядом со мной – я так и не произнесла пока ни слова. Только стояла и оглядывалась по сторонам, оценивая, как я теперь вписываюсь в эту квартиру, в которой собиралась прожить всю жизнь.

Всю жизнь!

Приехать сюда после свадьбы, зажечь свечи и разбросать лепестки, чтобы под сборник романтичной музыки заняться сексом с этим мужчиной.