Нездешние

— Ты этого не сможешь себе представить, — с грустью в голосе произносит Сирена. — Серьезно, все, что я могу тебе сказать, даже на сотую долю не передаст того, как там прекрасно. Там даже воздух другой: густой, но в то же время совершенно чистый. Когда ты попадаешь туда, он опьяняет тебя, едва не сбивая с ног. Когда я первый раз оказалась здесь — мне тогда было лет пять — то первым моим впечатлением была духота и серость. Здесь всегда душно и всегда серо по сравнению с тем миром, понимаешь? Ты можешь подняться на Эверест, поехать на бразильский карнавал, обожраться наркотиками, но ты никогда не получишь здесь таких ярких ощущений, которыми там наполнены самые обычные вещи.

— Именно поэтому все нездешние здесь так несчастны? — вырывается вдруг у меня.

— Угу, — кивает она. — Вот только вдвое несчастнее тот, кто понимает, чего лишился, оказавшись тут. На самом-то деле, вы все никакие не нездешние. Вы родились тут. Из всех нынешних претендентов по-настоящему нездешняя только я.

На несколько секунд между нами повисает тяжелая пауза. Мне не хочется даже поворачивать голову в сторону Сирены и не только потому, что я все еще боюсь ее.

— В Общем, я думаю, ты понял, — произносит, наконец, она, прерывая затянувшееся молчание. — Ради того, чтобы вернуться домой, я готова на все. Совсем на все. И поэтому лучше быть на моей стороне.

— А если не буду, ты внушишь мне убить Артура и сделать харакири?

Сирена усмехается.

— А что, если на самом деле я не могу внушить человеку ничего такого, чего он сам никогда не хотел бы, пусть даже в глубине души? Вот взять, к примеру, тебя. Неужели тебе никогда не хотелось прыгнуть с балкона?

На секунду я словно вновь оказываюсь там: порыв ветра бьет в лицо, а я застываю, перекинув ногу через перила балкона и с ужасом глядя на несущиеся по шоссе машины, кажущиеся с такой высоты игрушками.

По моему телу пробегает холодная скользкая дрожь. Я останавливаюсь и делаю шаг назад, словно хочу отойти от края пропасти. И в то же время я с неприятным чувством понимаю, что Сирена в чем-то права: в минуты стыдной жалости к себе, я не раз думал, что хочу умереть, и открытое окно казалось самым простым выходом.

— Вот видишь, — произносит Сирена, и в ее голосе звучит торжество. — Так что же плохого я делаю? Я просто нахожу в голове у человека то, что в ней и так есть, а потом…

— А потом используешь это. Не морочь мне голову! Можно как угодно это называть, но ты заставляешь людей умирать ради своей выгоды.

— Вовсе не только умирать, — пожимает она плечами. — И не только ради выгоды. Я вообще многое делаю совершенно бескорыстно. Вот смотри.

С этими словами она догоняет идущего впереди понурого парня моих лет в черной куртке и пару минут что-то говорит ему на ухо, а затем спускает очки на нос и заглядывает ему в глаза. Парень некоторое время удивленно смотрит на нее, а потом начинает кивать. Минут пять продолжается странный разговор, после чего парень вдруг срывается на бег. Я вздрагиваю и даже делаю рывок, чтобы остановить его: мне кажется, что он сейчас бросится под автобус.

Сирена останавливает меня мягким движением руки. Парень же, вместо того, чтобы выбежать на дорогу, догоняет идущую впереди девушку с крашенными черными волосами и россыпью значков на рюкзаке, и начинает ей что-то с жаром говорить.

— Теперь она — любовь всей его жизни, — с ироничной улыбкой заявляет Сирена. — Ну, или, по крайней мере, ближайших нескольких дней. Потом без подпитки морок сойдет, конечно.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — говорю я, глядя на растерянное лицо девушки, слушающей парня, достав из уха наушник.

— Скорее всего, — легко соглашается Сирена. — А может, и выйдет. Кто знает? В любом случае, играть роль бога очень приятно.

Мне так и не приходит в голову, что на это ответить, до того момента, когда мы добираемся до входа в метро.

— В общем, я сказала, а ты слышал, — произносит Сирена, остановившись на гранитных ступенях перехода. В ее голосе не звучит явной угрозы, но он становится твердым: серебряный колокольчик превратился в железный. — Десять процентов тебе и десять Артуру. Кто надумает — дайте знать мне через "Вестника". И учти: второй раз я не предлагаю.

С этими словами она грациозно разворачивается на пятках, и спустя пару секунд я уже ее не вижу. Что довольно странно, потому что толпы вокруг нет, и затеряться совершенно негде.

* * *

— Я не буду ей отвечать ничего, — уверенно произносит Артур. Он сидит на краю Круглого стола, покачивая в воздухе ногой в черном кроссовке. Кроме нас в Тронном зале никого нет.

— Ты думаешь, это ловушка? спрашиваю я.

— Для меня почти наверняка, — отвечает он. — А вот что касается тебя, она, может быть, вполне искренне предлагает тебе союз. Ну, насколько к ней вообще применимо слово «искренне».

— И что же? Дело выгодное?

— В принципе, да. Она, кстати, сказала правду: я тебе десять процентов пообещать не могу, ты уж извини. Пять максимум.

— Потому что «семеро по лавкам»? — спрашиваю я, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал слишком едко.