Нежданчик для Биг-Босса

— Ничего не понимаю, какие еще коровы? — таращится на меня недоумевающая секретарша, а я, скрипнув зубами, поднимаюсь и чувствую, что злость меня распирает. Шутить вздумали, Глеб Сергеевич? Весело вам? Нравится потешаться над брошенкой? Да я вам! Да я вас! А что я, собственно, сделать могу? Разве пофыркать, как злобный воинственный ежик, и поплестись к себе в закуток работать в одиночестве. А потом вернуться в маленькую квартирку, отделаться от теткиных расспросов и спрятаться в своей комнатке, чтобы уткнуться в подушку и вдоволь нареветься, пытаясь вместе со слезами вытолкнуть из себя непрошеные чувства к Глебу Жданову.

Глава 23. В это время в Греции…

— Зачем ты снова женился на этой мегере? — интересуется сестра в которой раз, наверняка чтобы избежать очередной моей контратаки насчет ее муженька. Наши препирательства по этому поводу уже достигли немыслимого предела, но никто не хочет сдаваться. Но, в отличие от прошлых споров, сегодня впервые разговариваем спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой. Пора поставить точку.

Со вздохом отпиваю из бокала ципуро с насыщенным виноградным вкусом, заедаю куском ароматного сыра и прищурившись вглядываюсь вдаль, на бескрайнюю синюю гладь моря, открывающуюся с веранды нашей виллы. Пришлось ее снять, чтобы разместить все семейство, включая сестру и детей, потому что, когда увидел условия, в которые ее поместил горе-муженек, чуть не разнес ту халупу. До сих пор злость разбирает. Вонючая дыра, забитые досками окна, ободранная мебель, старые несчастные родители, тетя и дядя, которым Костас пытался помогать, отсылая деньги. А мы ничего не знали. С этим всем нужно что-то делать.

— Чувства воспылали, — отвечаю наконец со смешком, пряча улыбку за бокалом напитка.

— Ну конечно! Чувства! Так я и поверила. Она же ненормальная! — вспыхивает сестра, как будто к канистре бензина спичку ненароком поднесли. — Как можно додуматься прятать ребенка от собственного отца! Как ты мог ее простить? Надо в суд подать?

— Зачем? — пожимаю плечами. — Я обдумал ситуацию и решил, что результат гораздо важнее всего остального. Что теперь сокрушаться по поводу действий Риты и упущенного времени? Его не вернуть. Я рад, что узнал о существовании сына сейчас, пока не слишком поздно, пока он не стал называть отцом другого.

— Ну, вообще, ты прав… Я об этом не подумала, — с неохотой соглашается сестра, но вижу, что ей мало моих объяснений, она не удовлетворилась сказанным.

— А надо бы, голова нам именно для этого дана, Мариночка, — пытаюсь шуткой разрядить обстановку и напомнить ей о собственных проблемах, переключить ее с моих на свои.

— Намекаешь, что я свою не использую, Жданов?!

— Сама как считаешь? Не могу понять, что делать с твоим муженьком, с кучей его родственников…

— Ничего не делать, вернемся домой, будем жить как прежде. Неужели ты не видишь теперь, что он не от хорошей жизни искал жену побогаче? Я не обижаюсь, я верю ему. Иногда, Глебушка, нужно дать людям шанс. Ты же дал его Рите! Вот и я поняла, что не хочу лишать своих детей отца! Ты только нам не мешай, дай жить спокойно.

— Я что, мешаю? Вмешиваюсь? — удивленно смотрю на нее. — Просто забрал тебя из той хибары, в которой семья твоего грека живет. Ты хотела, как до моего приезда, спать вместе с детьми на одноместной кровати, что ли?! Совсем сдурела? Там даже нет нормального туалета!

— А что? Это тоже опыт, Глеб, — задумчиво произносит сестра. — Никогда не думал о том, как людям тяжело приходится и как они выживают? Это порой может толкнуть на не очень хорошие поступки. Наши с тобой избранники чем-то похожи — оба готовы на все ради достижения своих целей. Мой муж и твоя жена поймали богатых. Им не повезло родиться в богатой семье, как нам, но у Костаса есть талант — пение, и он его использует, чтобы заработать хоть какие-то деньги. Это честно. Ты точно так же в свое время зарабатывал боями и не считаешь это зазорным, а вот Костаса презираешь отчего-то.

— Уела ты меня, Марин.

— У меня нет желания тебя уесть, Глебушка, я просто хочу донести свою позицию. Вы шли разными путями, но не сидели сложа руки. А вот твоя Марина… Костас меня хотя бы любит.