Нежданчик для Биг-Босса

— С кем поговорить? Вы о чем? — на веранду вплывает моя богемная женушка в длинном белом одеянии, которое ее делает похожей на призрак. Только, в отличие от привидения, она до жути реальна. Скрипнув еле слышно зубами, растягиваю губы в любезной улыбочке.

— С Костасом, естественно! Как Даня? — перевожу тему, понимая, что уже соскучился по сынишке. Он спит уже два часа, а я все никак не привыкну к этому странному чувству, когда тельце мальчугана, сонное и разморенное, прижимается к моему.

— Спит, мама с ним сидит, — отмахивается жена, и я чувствую пренебрежение. За эти несколько дней убедился, что за ребенком больше присматривает бабушка, чем мать. Не придется заключать сделки с совестью, выигрывая в соревновании за ребенка.

— Мне надо на родину возвращаться, труба зовет, — сообщаю женушке, наблюдая за ее реакцией. — Останешься тут или поедешь со мной?

— Ну куда же я без тебя любимый? — улыбается сладко, подходя ближе и целуя прямо в губы. — Мы же семья.

Глава 24. Новая няня

Когда вернулся с пробежки по песчаному берегу, все бедные родственники уже собрались в столовой нашей виллы. Они повадились приходить в гости к Костасу и Маришке и порой оставались ночевать. Неудивительно, если вспомнить условия их проживания.

Ужинаем, значит. Сейчас я вам аппетит испорчу, мои дорогие. Вытер пот со лба, напился кристально чистой минеральной воды из холодильника и тихой поступью добрался до трапезничающих.

Гомон сразу же прекратился, на меня воззрилось несколько пар испуганных глаз. Последние дни новоявленные родственнички со страхом ожидали моего вердикта. А мне пришлось крепко призадуматься, каким образом разрубить создавшийся гордиев узел. Я не хотел ни выглядеть тираном, ни быть им. Но и благотворительностью заниматься в мои планы не входило.

— Кали орэкси! — поприветствовал всех единственной знакомой фразой по-гречески, которую знал, тем самым пожелав всем приятного аппетита.

Когда отгремело эхо ответных «спасибо», уселся на законное место в центре стола, накладывая себе на большую тарелку всяческих морепродуктов. Молчание затянулось, даже приборы не звякали, за столом всем почему-то разговаривали шепотом. Есть под пристальным вниманием мне не понравилось, поэтому отложил клешню огромного красного краба и вытер руки об полотенце, пропитанное лимонным соком.

— Костас, — обратился я к мужу сестры, глядя на него серьезным взглядом, — будешь переводить. Я нанял работников, они отремонтируют вам дом, — сообщил старикам, вызвав радость и оживление. Они как будто даже позволили себе дышать, и мне стало немного стыдно, что промариновал их в страхе ожидания. — С вами будет работать индивидуальный социальный работник, который разберется со всеми пенсиями, потому что, как я выяснил, вы получаете меньше, чем положено. Если вы захотите работать…

Сделал паузу, давая выговориться негодующим старикам, прикрыл глаза и потом еще более спокойно и вразумительно пояснил:

— Если захотите. Если. Посильная работа за достойную оплату. Например, рядом с вами есть частные владения, а там всегда нужны работники с хорошей репутацией. В общем, решать не мне, а вам. Но учтите, — снова надел на себя строгую мину, — у Костаса семья, которую он будет обеспечивать в первую очередь и только потом — помогать вам. А теперь давайте ужинать!

Почувствовав на этом свою миссию практически выполненной, я перенесся мыслями на родину, где оставил не только работу, но и женщину, которая не заслуживала к себе такого отношения. Выволочка Марины дала богатую пищу для размышлений. Не то чтобы я не понимал, что поступаю неправильно, отмалчиваясь, но сестра словно поставила мозг на место. Но в одном я был себе верен — считал неразумным и неуместным звонить Даше из Греции и объясняться на расстоянии. Я хотел видеть выражение ее лица, понимать, что я донес до нее свои мысли, убеждать не только словами, но и выражением лица, крепкими объятиями, если понадобится. Потому что понимал, что Стриж может попытаться упорхнуть, а мне придется побыть птицеловом. И эта мысль безумно радовала и подстегивала поскорее разбираться с делами и ехать домой!

— Чему ты улыбаешься? — с подозрением спросила женушка, присутствие которой я до сих пор с успехом игнорировал. Мне стоило большого труда не дергаться каждый раз, когда она оказывалась в поле зрения, настолько меня рвало изнутри чувство презрения к этой женщине, которое должно было прятаться под приторной любезностью. Более того — приходилось лебезить еще и перед ее высокомерной мамашей и делить с ней ребенка.

— Разрешению семейных трудностей, естественно, — улыбнулся я больше Маришке, счастливо прильнувшей к плечу Костаса, чем Рите.

— Не знаю, — передернула жена плечом, недовольно косясь на соседей по столу, — ты их прямо облагодетельствовал. Хотела бы я, чтобы мой брат ко мне так относился, а то машину в ремонт привезешь — так еще и плати! Представляешь, Глеб?