Неженка

Как я и думала, кроме мота здесь стояли два летных авто и какой-то странный транспорт, похожий на мот на четырех колесах. Не акцентируя на нем внимания, я шире открыла высокие гаражные ворота и оседлала черный мот, предварительно закрепив на нем чемодан. Пальцы дрожали, руки тряслись, поэтому завести его мне удалось лишь с третьей попытки, но я была упрямой и эту черту характера в себе очень любила.

Главные ворота, ведущие к поселению, открывала уже на ходу. Пульт выбросила здесь же, закинув его в ближайшие кусты. Точно знала, куда ехала, поднимая клубы пыли: мой путь пролегал к пристани, что располагалась на краю городка.

Промчавшись через распахнутые настежь ворота, я пролетела улицу и с трудом успела затормозить, описывая задним колесом полукруг. Отцепив от крепления чемодан, дотащила его до ближайшей лодки. Их здесь на берегу было несколько, но я выбрала самую маленькую, а значит, самую юркую, на мой взгляд.

Вытолкнув ее на тихую водную гладь у причала, спешно забралась, едва не свалившись, и села на весла. Шум от мота разбудил кого-то – в нескольких домах загорелись те самые странные лампы без свеч и электричества, но меня это уже не волновало. Я гребла что было силы, чтобы поскорее оказаться на соседнем материке.

Что я буду делать там? Я не знала, но и здесь оставаться для меня было просто небезопасно.

Я плыла долго и упорно. Работала веслами в этой кромешной темноте, но то ли берег все еще был далеко, то ли ночь не позволяла увидеть дальше собственно носа. Тяжелое небо совершенно точно заволокло темными тучами, раз я не видела ни светила, ни мерцания звезд. Но меня это не приводило в отчаяние. До поры до времени.

Когда силы просто иссякли и даже упрямства не осталось, я со всем прискорбием была вынуждена признать, что окончательно потерялась в этих водах. Понимала, что мой поступок снова не был продуман и я действовала на авось, и оттого еще больше расстраивалась. Но что я могла сейчас сделать?

Повернуть назад? А в каком направлении это “назад”? Огни поселения давно скрылись из виду, и я даже примерно не представляла, в какой стороне находится причал. Плыть дальше? Я была опустошена, слишком устала за эти несколько часов. Сил на очередное сражение с несправедливостью этого мира у меня просто не осталось.

Хотелось плакать, разрыдаться в голос и просто исчезнуть. Раствориться, словно меня и не было. Тогда бы этот кошмар точно закончился. Тогда бы меня наконец не трогали, вынуждая идти на отчаянные, нелогичные и в какой-то степени даже сумасшедшие поступки. А кто еще, кроме сумасшедшей, мог посреди ночи выкрасть чужую лодку и отправиться на другой материк, зная, что воды кишат страшной живностью, а в поселении двуликих мне не обрадуются?

Только сумасшедшая, и этой сумасшедшей была я.

Я разревелась. Позволила себе это, понимая, что здесь мне прятаться не от кого, меня просто никто не увидит. Плакала с чувством, пытаясь избавиться от страхов, от невыносимой тяжести в груди, просто от мыслей, от которых уже устала. Не знала, сколько рыдала, и даже не поняла, в какой именно момент уснула. Зато проснулась с четким осознанием, чего хочу от этой жизни.

Расслышав тихие голоса, что изъяснялись на непонятном для меня наречье, я с готовностью распахнула веки. Над лодкой, а значит, и надо мной склонились незнакомые мужчины и женщины в нарядах, что несли в себе собирательный образ из привычных для меня вещей, шкур животных и плетений из листьев и камней.

Я как-то сразу поняла, что каким-то чудом все-таки попала по адресу – возможно, лодку прибило к берегу и уже потом ее вытащили на голубой песок, чтобы найти в ней меня. Что самое интересное, чемодан по-прежнему лежал у меня под ногами.

Не заметив, что я очнулась, женщина продолжала о чем-то спорить с мужчиной, пока все остальные предпочитали молчать. Нормальная такая женщина, я бы даже сказала – обычная, с нормальным таким, совершенно обычным мужчиной.

Не желая прерывать их в разгар эмоциональной беседы, что сопровождалась жестами, я выждала несколько минут, а потом все-таки не вытерпела и взяла женщину за руку, что лежала на краю лодки. Шесть заостренных копий тут же были наставлены на меня в нескольких сантиметрах от моей шеи. Но, даже не обратив на них должного внимания, я, с чувством шмыгнув носом, попросила:

– Съешьте меня, а?

И слезы снова полились стеной, но эту истерику, в отличие от прошлой, я хотя бы могла контролировать.

Сказать, что я удивила двуликих, – это ничего не сказать. Явно засомневавшись в моей адекватности, мужчина произнес какую-то абракадабру, обращаясь все к той же женщине. Выслушав его, она с беспокойством взглянула на меня и сама сжала мои пальцы. Ее ответ я тоже не поняла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зато, к своему удивлению, услышала родную речь. Заговорил со мной, как ни странно, мужчина. Выглядел он примерно лет на пятьдесят.