Нежить

Изгнать из мест родных – жестоко.

Скитаться ей не по годам.

– Закон не против, – дед Водяник,

Припоминая, закивал. -

Вернуться может вновь изгнанник

Коль за себя он выкуп дал.

– Невинность – нет ее ценней.

Но кто из нас не ошибался?

Верну я долг свой давний ей, -

И Никодим заулыбался.

– Галина! – крикнул. – Мы свободны:

Ты от меня, я от тебя.

Живи, люби кого угодно.

Но больше всех люби себя.

Русалка вздрогнула всем телом,

Стыдливо взгляд свой отвела.

Невеста словно в платье белом,

Нагая вся, в ручей вошла.

– Прощай и помни, Никодим -

Лишь одного тебя любила.

Как Сатана неотразим

Ты раньше был. Я не забыла!

Едва ли встретимся мы вновь.

Ты не простишь мне Черта Око,

А я тебе – свою любовь.

О, как нам будет одиноко!

Два изумруда из глубин

Ручья заснувшего сверкнули.

И тихий всплеск… Он вновь один.

Вдруг слезы на глазах блеснули.

Но головой встряхнул – и прочь

Прогнал печальные виденья.

– Коварная Лолиты дочь…

Я глуп без всякого сомненья!

Он рассмеялся так, что лес,

Притихший было, зашумел,

Покрылся рябью мелкий плес.

А старый вор вдруг осмелел.

– А что со мной? – Напомнил Прошка,

Забытый всеми, о себе. –

Куда мне будет путь-дорожка

И поворот в моей судьбе?

– Убийца и мошенник, тать! -

Взъярился водяной мгновенно. –

Как смеешь ты еще роптать

И вопрошать так дерзновенно?!

Ты мира нашего позор,

Не нежить будто – человек.

И потому мой приговор:

Ты сослан в мир людей навек.

Живи среди себе подобных,

А в лес дорогу позабудь.

И там, средь них, богоугодных,

Каким тебе угодно будь!

Наставил палец – Прошка взвыл,

Колени лешего согнулись,

Он на траву упал без сил.

Но встал, а силы не вернулись.

Заклятьем вор был обречен

Все потерять былые чары.

Не леший был отныне он –

Старик, сутулый и поджарый.

– И духа твоего в лесу

Чтоб не было до ночи!

В последний раз испей росу,

Омой слезами очи –

И прочь спеши, как будто черти

Бегут гурьбою за тобой.

Не избежишь иначе смерти.

Тому порукой водяной!

И дед Водяник, погрозив

Ужасным пальцем, удалился.

До бучила доплыл, чуть жив.

Как никогда, он утомился.

Как пес заблудший тихо воя,

Куда-то Прошка убежал.

На берегу остались двое,

Да Никодим в дупле лежал.

Спал полевой и видел сон,

Как возвращает Черта Око…

– Марина, – леший был смущен. -

Поверь, мне будет одиноко!

– Не жалься, дух, – съязвила та. -

Тебе твой лес меня милей.

Эх, ты, лесная простота!

Должна я быть – и буду злей.

Умеючи и ведьму бьют –

Вот так, наотмашь от себя.

И если сразу не убьют,

То только крепче стану я.

Прощай навеки, дух лесной!

А впрочем, почему и нет?

Еще ты встретишься со мной.

Мир тесен, темен белый свет.

Ты там, где тьма, найдешь меня, -

Сказала ведьма, будто спела.

И, Афанасия маня,

Как птица, в небо улетела.

Глава 18, в которой люди терпят поражение от сил природы и задумываются о том, действительно ли они являются ее царями.

На землю сумерки легли,

Предвестники грядущей тьмы,

И власть над миром обрели,

Смущая робкие умы.

Иван, пугаясь тени каждой,

Что вдруг мелькала средь ветвей,

Терзаясь голодом и жаждой,

Угрюмо к цели брел своей.

Он шел домой, из леса прочь,

С тяжелой ношей на плечах.

И мрачен был он, словно ночь,

С тоской звериною в очах.

Был каждый шаг как испытанье.

Но тела боль была терпимой.

Георгий причинял страданье

Душе, надеждой одержимой.

– Терпи, не умирай, старик, -

Упрямо заклинал юнец,

И шепот был его как крик. –

Ведь ты мне дорог, как отец!

Ты будешь жить, и мы с тобой

Еще не раз в леса пойдем.

Ты мне секрет откроешь свой,

А встретим лешака – побьем!

– Не выйдем так, – Иван расслышал

Вдруг голос слабый за спиной.

– Георгий, Бог меня услышал! –

Он завопил. – Свеча за мной!

– И все же глуп ты, это точно,

Как, впрочем, вся твоя семья!

А ну, снимай одежду срочно

И заодно раздень меня.

– Он снова бредит, вот беда, -

Глаза юнца слеза смочила.

– Я трезв умом как никогда.

Умней нечистая ли сила?

Георгий подмигнул Ивану

И на ухо пообещал:

– Тебя я научу обману,

Который дед мне завещал!

Лешак хитер, но глуповат,

И потому лишь уязвим.

Он перед Богом виноват,

За то и был наказан им.

В лесу всесилен дух лесной,

И человеку не уйти –

Лес встанет перед ним стеной,

Не обойти и не пройти.

Вплоть до исподнего белья

Одежду всю, как есть, мы скинем, -

Узнал от деда это я! –

И наизнанку вновь накинем.

Как пораженный слепотой,

Лешак не сможет видеть нас.

Обман наивный и простой,

Но, дед сказал, он многих спас.

– А помолиться если Богу? -

Спросил взволнованно Иван.

– Бог не укажет нам дорогу,

И святость не спасет, болван!

Лешак, прислужник Сатаны,

В лесу сильнее Бога.

Так что снимай скорей штаны, -

Изрек Георгий строго.

И, старику послушный,

Иван все скинул вмиг.

От холода синюшный,

Сам, словно леший, дик,

Он, в сумраке вечернем,

Средь зарослей густых,

Задумался вдруг вчерне

Об истинах простых.

Родится с мыслью человек,

Что наречен царем природы,

И безраздельно, и навек

Ему достались земли, воды.

Но жизни срок его так мал!

И он господствует бездумно.

Иван досель не понимал,

Как люди правят неразумно.

Планета чахнет век от века,

Леса теряя и моря

Под злым напором человека,

Ее безумного царя.

С природой гибнет целый мир,

Что нежитью с предубежденьем,

Сам телом слаб и духом сир,