Неживая земля. Воитель

– Так у нас ничего не получится, – выставив меч в защиту, сказал Энэй. – Я хочу помочь.

Дектоломоры угрожающе скалились и крались к нему. Не упуская их из виду, Энэй спускался вниз. Ставшие темным стеклом камни со звоном трескались под разбитым доспехом. Неожиданно для хищников Энэй упал на спину, скатился вниз. Навалился на детеныша, зажал его клацающую зубами морду рукой, бросил меч и высвободил застрявшую лапу из ловушки. Прихрамывая, хищник торопливо пополз вверх к беспокойно заметавшимся родителям, захлопал крыльями, но не смог разогнаться и стал скатываться. Воитель поймал его, подтолкнул под хвост. Взвизгнув от страха, детеныш взлетел, выбрался на поверхность, лизнул мамку в украшенный шрамом бледно-розовый нос и спрятался у отца под грудью между передними лапами. Сложив за спиной крылья, большими глазами с любопытством уставился на воителя. Чешуйки на телах дектоломоров переливались и искрились под багровым дождем. Самка расправила широкие крылья, оттолкнулась и скрылась в сером небе. Раздался ее клич. Маленький дектоломор, запинаясь в размокшей земле, разбежался, неуклюже подпрыгнул и последовал за матерью. Вожак еще несколько секунд задумчиво смотрел на воителя, потом расправил местами потрепанные крылья и грациозно ушел в графитовую высь.

Воитель проводил их взглядом. Убедившись, что опасности больше нет, переступил тушу трупоеда и полез на дно кратера. Прежде чем умереть, трупоед добрался до обугленной плоти заклинателя там, где доспех полностью прогорел. Оставил глубокие следы клюва, обгрыз руку и без того сильно обезображенное лицо. Энэй с тихой печалью смотрел на хрупкое тело мальчишки и понимал, что сам мог оказаться на его месте. Если вуэльми-орган уцелел, Энэй извлечет его для передачи заклинателям Ордена, а тело юного воина, как подобает, предаст пламени Света. Воитель встал на колени, хотел приподнять мальчика, но почувствовал в груди слабый толчок. Замер, с надеждой уставился на бордово-черный, обугленный кусок мяса с четырьмя темными дырками, ставший заклинателю новым лицом. Склонился над ним, заглушил все окружающие звуки и услышал слабый, едва уловимый за отдаленным шумом дождя стук сердца.

«Не бросай меня, Энэй… Я здесь… Не бросай…» – услышал воитель в голове тихий голос.

– Держись, мелкий, – ответил он, осторожно поднял малыша на руки и вынес из кратера.

Воитель торопился. За его спиной со всего Пограничья стягивались пожиратели мертвечины. Без маскировки и системы обнаружения на открытой местности он являлся легкой добычей для дектоломоров и других, менее благородных летающих хищников. В труде «Наследие Мертвых» имелись сведения о том, как ужасающих размеров двухголовые цаткоали нападали не только на обитателей Пограничья, но и на одиночных воинов Ордена, поднимали высоко к небесам и сбрасывали вниз. Не для получения добычи, которой можно набить желудок себе и потомству, а ради осознанного убийства. Считалось, эти гнусные создания были истреблены более развитыми дектоломорами. Но от некоторых воинов, бывавших неподалеку от Темных врат в последнее десятилетие, дошли рассказы о множестве цаткоалей, гнездившихся на вершинах предгорий. Под влиянием Тьмы крылатые хищники претерпели значительные изменения. Дектоломоры не охотились в тех краях, и оставалось только гадать, какое количество цаткоалей там развелось.

Энэю вспомнилось несколько ходивших среди воинов Света историй. В одной говорилось о невезучем заклинателе, который при падении из лап цаткоаля умудрился упасть на шпиль обелиска в одном из морткраунов. Говорили, его пронзенное насквозь тело в доспехе все еще находится где-то в серых облаках. Среди пополнявших оружейные тайники послушников нашлись те, кто будто даже видел несчастного заклинателя. Другая байка, особо любимая молодыми служителями Ордена, рассказывала о воителе, который после нападения дектоломоров был сброшен вниз и упал на один из летающих островов, скрытый в дождевых облаках. По одной из версий, он сломал себе все что мог, и его заживо сгрызли черви. По другой – его нашла летающая женщина-кошка, они раньше в изобилии обитали на летающих островах Пограничья. Излечив раны воителя пометом несгалы, она выходила его, отпоила собственным молоком и взяла себе в мужья. Каждый молодой послушник, впервые услышав эту историю, больше переживал не за судьбу воина, а гадал, что лучше: цедить молоко из пышной груди женщины-кошки или быть ее мужем и слушать в ночи ненасытные стоны. На летающих островах никто из Ордена не бывал и червивых костей воителя не видел, но нашлись те, кто когда-то слышал от других служителей Ордена рассказы о встречах со странными существами, напоминающими смесь человека и дикой кошачьей женщины.