Неживой

Пол всё так же был гладким, костей попадалось всё меньше и меньше, звуки размывались всё больше. Пока вдруг скомканную тишину не разорвал яркий перезвон. Ярр снова отпрыгнул в сторону, но это была не ловушка. Он пнул нечто, что не было куском кости, ткани или доспехом.

Он прошёл вперёд, достиг источника шума, нагнулся и взял в руку.

Ежв никогда не видел ничего подобного. Острые, чёрно-красные грани складывались в непонятный рисунок, не похожий ни на один драгоценный камень, созданный природой или талантливым ювелиром. Он пульсировал, словно бьющееся сердце и на каждый так расцветал едва видимым тёмно-алым светом.

Светом, таящим внутри себя столько Тайн…

Глава 20 Горан

— Вставай, князь! Воины у стен! — прокричал слуга, ворвавшийся в покои.

Сон сняло как рукой. Горан вскочил с постели, скривился от холодного пола, кинул взгляд на давно догоревшие в очаге угли, натянул сапоги, сорвал со стены полуржавую палицу, стиснул её подмышкой, наспех заправил лёгкую рубаху в портки.

— Вот и всё, — произнёс он и посмотрел на свою телохранительницу, оставшуюся охранять его сон.

Губы её были синюшными от совсем уж не летних холода и ветров, что продували наполовину недостроенный острог. Глаза были усталыми, но в них ещё была сила и решимость, которые он так полюбил. Она кивнула ему, положила руки на рукояти своих клинков и встала ему за спину, готовая ко всему.

Они миновали двор, на зов уже сбежались остальные обитатели замка и его охранницы. Поднялись по покосившейся лестнице и, опасаясь стрелы, Горан слегка выглянул из-за бойницы.

— За мной пришли? — крикнул князь разношёрстой вооружённой толпе, распрямился и взвалил палицу на плечо, как делал его отец, когда был ещё в ясном уме.

— За тобой князь! — крикнули ему в ответ.

Горан обернулся назад. На семерых своих воительниц, на тройку беглецов, что бежали с ним с Поморска, и на десяток слуг, что служили в остроге или пришли сюда с округи, в поисках защиты. Их едва ли хватит, чтобы закрыть одну стену из четырёх. За стеной же стояло человек двести, пускай и вооруженных, чем попало. По крайней мере, это был не отряд имперских карателей, дисциплинированных и обученных.

Пока Горан обдумывал проклятья и угрозы, что может быть, выиграют им ещё несколько минут или часов жизни, толпа нахлынула вперёд.

— Ты или это князь? — крикнули из толпы.

— Самозванец! — крикнул кто-то ещё.

— Нет же! Это наш князь! — одёрнул их ещё кто-то.

— Видал я его на базаре в столице! Он это! — толпа вдруг заспорила, не давая ему ответить.

— Шапку свою съём, он это!

— Да нет же! Самозванец!

— Ряженый!

— Смутьян!

— Не наш это князь!

— Наш бы не сидел с девками, пока убивают нас!

— Наш бы только с девками бы и сидел! Это батька его суровый был, а наш молокосос ещё!

— Эти девки бы никому другому не дали! Его это девки восточные. Все знают!

— Тихо! — могучий бас перекричал всех.

Крепкий мужик с сединой в бороде и длинных волосах, одетый в потрёпанный плащ поверх расшитого камзола, буквально распихал локтями толпу, создав вокруг себя круг. Он привлёк внимание, и воцарилась тишина.

— Стал бы самозванец в глуши прятаться?

Толпа не ответила, лишь перешёптывалась и отхлынула от стен.

— Вы смутьянов уже видали, братья! Они к вам сами домой приходят по осени. Сказки рассказывают, что часть урожая надо им сбагрить, да подешевше. Или на масла для ламп поменять просют, потому что зима якобы самая тёмная ожидается и лбы порасшибаем все по темноте, да на лучинах разоримся. Указы показывают, которые вы по неграмотности прочитать не можете. А если и можете, то там такая белиберда написана, что она вас с панталыку сбивает. Землю им просто так отдаёте, а они этими бумагами потом как щитами прикрываются, да плюют в вас. Смутьяны… они как бесы во плоти. Лгут и речами красивыми зазывают, а ты потом с голой жопой остаёшься на морозе стоять. А этот князь звал кого?

— Ну… нёт… — ответили ему неуверенно. — Мы его тута первый раз видим.

— Да как первый? — закричали из толпы. — Бывало заезжал тут охотиться и пить. Знаю я его!

— Да не он это! — снова крикнули.

— Ну, а чего этот тогда расселся тут? — раздалось со злобой и в бойницу ударил небольшой камень. Горан постарался не моргнуть.

— А ты бы не забился, как пёс раны зализывать, если бы у тебя отобрали всё? — одернул кричащего могучий старик.

— Так это князь или пёс? — рассмеялся кто-то из задних рядов.

— Любой князь ещё и человек живой в придачу. Срёт и кровью истекает!

— Ага! Трон-то весь и засрал, чтоб кровью не истечь!

— Тихо! — снова крикнул старик и повернулся к князю. — Держи ответ! Ты наш князь или нет?

— Ваш, — Горан стыдливо опустил голову. — Горан я. Горан Вечный, сын Вацлава Триединого. Князь Тридании.

— А кто ж на троне-то тогда? По што ты столицу оставил?

— Демон, — вздохнул князь. — Не смог я совладать с иноземцами, колдовством они победили.

— А чего ж не прогнал их, батька?

— Я пытался. Вырезать их всех хотел, да головы назад морем отправить. Показать, что мы тут не лыком шиты и нам тут порядков заморских не надо. Но проиграл. Тут вы правы, что вините меня. Скверный из меня князь вышел. Простите.