Неживой

— Ты нам скажи, князь, но только правду! Все беды к нам из-за тебя пришли? За то, что отцеубийца на трон сел? Поэтому нас прокляли? Ты чудище на нас навлёк? И беды из-за моря?

— Что?! — зарычал Горан побелев от злобы и зарыскал глазами, ища кричащего. — Мой отец жив! Если… если только не убили его имперцы треклятые. Но… больна у него душа. Не мог он княжить более. Пропала у него сила княжить. Я не хотел на трон садиться! Тяжела ноша! Но не мог купцам власть отдать! Хуже бы было нам.

Толпа снова заспорила, то оправдывая князя, то крича ему новые обвинения и оскорбления, и долго не замолкала.

— Так может, это потому что отец твой, Черногор, силой власть взял и Яриона с семьёй сжёг? Что скажешь? — раздалось когда все затихли и договорились.

— Мой отец только ведьму-людоедку сжёг и предателей, что в спину хотели ударить! — со злобой держал ответ князь. — Детей он когда трогал? Ваши отцы знали его! Он был защитником и батькой всем! Все своры и конфликты уладил, всё при нём соседями стали! Голову бы положил за вас, не задумался бы! Землю своими руками пахал, плуг на спине тащил, когда коня не было. Всем делился! Ничего не жалел. Убил бы он детей? Да ещё так подло?! Хотел бы власть взять, вызвал бы Яриона на поединок, как закон бинордов велит, которой он чтил больше Всематери! А Ярион, как я слышал, не отказал бы ему. Тоже мужиком был!

Толпа снова пришла в движение и стала спорить, могучий старик снова заставил её замолчать:

— Руку дам свою прямо сейчас отсечь, если вру. Знал я Вацлава в годы его лучшие. Он жесток был… дик, как кабан лесной. Но нутром он был с Севера. Прост и надёжен, как топор. Не мог он интриги чинить. Честь у него была воинская и честь защитника земли. Не чинил он козни против Яриона, потому что не было в нём зла такого. Взял силой власть, потому что сильнее его никого не было, а слабому правителю нельзя власть давать. Таков закон Севера.

— Здесь вам не Север!

— Не Север, — согласился старик, учтиво склоняя голову. — Мы тут гости, можно сказать. Будь здесь Север, тут бы мужчин не осталось. Да и баб тоже. Все бы взяли оружие, да пошли с князем столицу выручать от вражины. Или бы ещё на битве с чудищем все полегли.

— Мы тоже не из тряпочек сшиты! — злобно ответили ему.

— Не ссорьтесь, — оборвал их Горан. — Не важно откуда деды и отцы пришли. Всё давно смешалось. Во мне столько Узорицы, сколько в вас Севера. Мы все дети одной земли. Мы все братья. У нас одна кровь.

— Вот! — закричали. — Вот вижу! Князь стоит. Так князь и должен говорить.

— Да!

— Одна кровь!

— Одна!

Старик снова прервал толпу, хотя крики и стали куда более располагающими, и обратился к своему владыке:

— Чума прошла по нашим землям и опустошила их. С тех пор как прапрадеды наши приняли Всематерь и сожгли последнего своего конунга, жаждущего крови, войны мы не знали. Мы выросли сытыми и долю тяжёлую позабыли. Не убивали брата и кровью брата не орошали землю. Не от кого было защищать землю. Так было… но теперь время мира кончилось. Нам нужно защищаться. Вставай же князь, множество воинов пришли под твои знамёна.

— Нет, дорогие вы мои, — князь опустил голову и развёл руками. — Не можно туда идти. Иноземцев слишком много. Перебьют нас. Сколько нас? Двести?

— Немало нас, князь, — крикнул ему уверенный голос. — Только собираться мы начали и сюда пришли врагов выбить из крепости, чтоб они в тылу не остались. Больше нас. Две тыщи наберём вот-вот. Мало, кто в стороне останется! Будут с нами считаться. Ты с нами, князь? Или из тряпок сделан? Нового нам выбрать? Держи ответ!

* * *

Ближе к вечеру толпа успокоилась и разбрелась по округе, в поисках еды и места для ночлега на пепелище. И ожидая решения князя, который так и не смог ничего из себя выдавить.

Горан сидел на своей постели и смотрел, то на подрагивающую от сквозняка свечу, то в разбитое окно и кусочек хмурого неба, с которого присыпал снежок, для которого было ещё слишком рано, то на резные рисунки, покрывавшие почти все скудные предметы мебели в его «покоях».

Почти везде резьба была кривой и местами даже комичной. Горан знал, что местные мастера очень старались и выполнили свою работу от души. Но эта работа ни шла ни в какое сравнение с тем, что он видел на артефактах бинордов, что ему иногда удавалось выкупить у морских торговцев или с тем, что было описано в книгах.

Его народ измельчал. Из великанов и неотступных воинов с ледяных морей, когда-то захвативших пол Узорицы просто ради спора и заткнувших за пояс не одну «великую» империю, они превратились в бедных селян и рыбаков, что коротают свой век на никому больше не нужной земле с подветренного края.

А ему, преждевременно назвавшему себя Вечным, стоило бы поменять имя на Летний. Ведь столько длилась его княжение.

Нет.