Нежизнеспособный

Ниума держали в заточении и скуке долгими днями. Так парень в один прекрасный день, решил, что стены нужно раскрасить и, вскрыв себе вены на одной руке, принялся украшать обитель под свой вкус, так что замарал и хлипкую кровать, и серую напольную плитку. Благо в комнате стояли камеры, и охранник только заваривший себе чаю, ещё не успел уснуть. Он, заметив в дальнем мониторе подобную выходку, бросился из своей мелкой тёмной каморки к художнику, одновременно вызывая отдел скорой.

– Почему ты это сделал? – спросила сурово медик, уложившая творца на кровать, остановив кровь, и уже заматывая побелевшую руку парня.

– Мне нечем было рисовать.

– Разве же это причина убивать себя?! – возмутилась ангел с красным крестом на груди.

– Разве же я убивал себя? Я только хотел нарисовать маки.

– Ты так сильно любишь маки?

– А вы так сильно их не любите?

– Разве же можно ставить какие-то маки выше своей собственной жизни? Глупый, есть же люди, которым ты дорог, друзья, родители.

– Ну так и что с того?

– Представь, как им будет больно, если же тебя не станет? А ещё, подумай: у тебя была вечность небытия до и будет вечность небытия после, уж эти ничтожные восемьдесят лет, что у тебя есть, поживи.

– Вы забавная. Зачем же?

– В пресной безвкусной непроглядной пустыне ты нашёл краюшку хлеба, может она сладкая, а может солёная или горькая, но никогда более ты не сможешь почувствовать какого-либо вкуса, так что насладись пока можешь всем, что она тебе даст, даже если это ужасный вкус.

– Вы такая милая, станете тогда моей женой?

– Так, прекрасно – произнесла девушка и игнорируя вопрос и довольно закрепила бинт – я тебя подлатала, если не будешь больше баловаться, то поживёшь, хорошо, что ты правильно резать себя не умеешь.

– А вы умеете?

– Да, но тебе не скажу.

– А где научились?

– Я же всё-таки врач, разное повидала, особенно пока училась – женщина уложила все свои вещи в белый чемоданчик, поправила рукава своего халата и уже двинулась к двери, как её окинул голос.

– Пожалуйста, позовите Виктора со мной повидаться.

И желание потому ли, что Витя сам начинал задумываться о встрече с Ниумом, то ли от того, что переживал за жизнь своего подопечного, исполнилось. Званный гость зашёл под вечер, взъерошенный после многих часов на ногах и всяческих важных умных встреч, до которых прикованному к кровати не было дела. Парень сел по-хозяйски на стул и долго молчал, уставившись за решётчатое окно. Не поправлял причёску и не следил с презрением за бедным болеющим другом, его брови то сбегались, то разбегались, сигнализируя о наличии мыслительного процесса и Ниум с усмешкой любовался этим странным и глупым по его личному мнению лицом. Сам же в то время выглядя не менее нелепо, словно пятнадцатилетний подросток бунтарь, которого вовремя схватили за шиворот родители.

– Что ты от меня хотел? – сурово поинтересовался Виктор, не переводя и взгляда на Ниума.

– Я чувствую нутром, что нужно послать хотя бы одного человека в пустыню, если ты этого сделать не распорядишься, то умрёт ещё много невинных людей. Как сегодня.

– Хм? – насторожился Русый.

– Интуиция. Ты знаешь, как я в этом хорош?

Лицо Виктора оставалось всё таким же хмурым, украшенным полными недоверия глазами.

– Ох! Ты о том откуда я знаю? Мне проболталась миленькая дамочка, что принесила обед.

– Вот, как – Русый немного расслабился и перевёл тему – Случилось после того, как мы уже много времени не даём людям выходить в пустыню. Одного-то человека мне не жалко, таких отбитых, что хотят законно и нет пересечь границу – толпа, любопытные идиоты есть всегда и везде. Но делать что-то по твоей личной прихоти. Это бесит. Плевать. Так и быть, хрен с тобой, честно, мне тоже начало мерещится, что пустыня требует жертву и если мы не дадим её сами, то она заберёт её силой.

– Но я позвал тебя не только за этим – чуть более серьёзным тоном продолжил Ниум, но всё ещё не переставая улыбаться – У меня краски закончились, принеси ещё.

– Вот придурок, а холста ещё не надо?

– Нет – удовлетворённо пропел художник – у меня есть, любезно предоставленные тобой, стены.

– Пусть будет, мне пока не до тебя – без сил встал Витя – я завтра всё сделаю. До утра подождёшь.