Нежна и опасна

Я вспомнила свои расчеты в первый день: во время поездки в Сан-Диего у меня должны были начаться месячные, но к свадьбе должны были закончиться. Но свадьба уже завтра, а месячные до сих пор не пришли! Я мгновенно покрылась холодным потом и ринулась в ванную. Дрожащими руками вытрясла косметичку прямо на пол и начала шарить в поисках таблеток. Вот они! Последняя таблетка на месте — я так ее и не выпила! Из-за смены часовых поясов перепутала дни недели.

Из глаз потекли слезы. Что делать? Сказать Кириллу? Маше? Нет, рано. Сначала надо удостовериться.

* * *

Я вытерла слезы и вышла из ванной. Кирилл бродил по патио с телефоном в руке, разговаривая то с Питером, где на пароход снова погрузили какой-то неправильный кусок рельса, то с родителями, которые вдруг захотели в Лас-Вегас.

— Пап, мы в Питере организуем нормальную свадьбу, я обещаю. Пригласим всех друзей, родственников, Аниного дедушку. Все будет как у людей. Но сейчас я хочу жениться в присутствии только Маши и Пашки.

О, значит, меня ждет еще одна — нормальная — свадьба.

Я подошла к Кириллу и увидела стакан виски в его руке. Я мысленно застонала. Готовится к мальчишнику! Столик в стрип-клубе под названием «Голые цыпочки» они зарезервировали еще вчера, хотя Олег предлагал смотаться в Тихуану, где мексиканки за двадцать баксов обслуживали мужчин по полной программе. Но Кирилл и Молчанов не поддержали его порыв («Нам не надо по полной программе, мы просто хотим на сиськи посмотреть») и предложили Олегу отправиться в Тихуану в одиночку.

— Кирилл, — растерянно сказала я, — мне нужно быстренько съездить в одно место. Не спрашивай в какое, это… сюрприз.

— О, черт! — сказал он. — Я уже две порции выпил. Олег, ты чем занят?

— Пиво пью, — донеслось от бассейна.

— А где Маша? — оглянулся Кирилл. — Только что тут была. Она-то уж точно трезвая.

— Светлана повезла ее в салон красоты. Часа через три вернутся, — сказал подошедший Молчанов и спросил меня: — А тебе куда нужно?

— Может, я лучше на такси? — пискнула я.

Мысль о том, чтобы поехать в аптеку с Молчановым, показалась мне крайне опасной. Я боялась оставаться ним наедине.

— О, спасибо, Пашка. Свози ее, а я пока поработаю. Завтра придется отключить телефон, иначе совсем достанут…

* * *

Мы прошли из дома под навес, где стоял джип. Несмотря на тень, ручка двери показалась мне раскаленной, а сиденья обожгли ноги. Я подвернула подол платья, чтобы не сидеть на горячем, глубоко вздохнула и захлопнула дверь.

На Молчанова я не смотрела. Не могла. Я слышала, как он сел на водительское место и завел двигатель. Я чувствовала его запах — не запах парфюма или освежающих средств, а чистый, знакомый (и любимый!) запах его тела. Я видела его руку, лежавшую на ручке переключения скоростей.

— Куда? — спросил он, выруливая задом из-под навеса.

— В драгстор, — ответила я.

Кажется, так в Америке назывались аптеки.

— Мороженого захотелось? — он вроде как шутил, но голос оставался серьезным.

— Нет. Мне нужен тест на беременность.

47. Я тебя люблю

Он остановился. Зад машины выехал из-под навеса, и солнце залило салон жаркими косыми лучами. Я вцепилась в ручку двери и смотрела в свое окно — на цветущие розовые кусты и белый заборчик. У меня не было сил посмотреть Молчанову в глаза. Я объяснялась ему в любви (неоднократно!), бегала за ним, чего-то требовала, соблазняла и провоцировала, а теперь сидела перед ним совершенно убитая, напуганная и, возможно, беременная.

Не от него.

Я ощутила, что он приблизился ко мне. Почувствовала его дыхание, всем телом окунулась в его тепло. Пальцы Молчанова коснулись моей щеки. Он бережно, но настойчиво повернул мою голову в свою сторону. Я увидела его лицо — близко-близко. Серые глаза излучали столько нежности, что у меня защемило сердце. Он смотрел на меня так, словно я была драгоценной фарфоровой куколкой, или редчайшим цветком, или самым любимым его ребенком. Никто в жизни не смотрел на меня так. Он провел пальцем от скулы до подбородка, сглотнул и сказал:

— Поздравляю тебя, Аня. Я рад, что все… решилось.

В моей душе медленно поднималась вся муть, которую я утрамбовывала столько времени: обида на Молчанова за его равнодушие, горечь несбывшихся надежд, неудовлетворенное желание, бессилие от того, что мои мечты разрушились, и злость на себя за то, что я позволила себе мечтать.

— Что решилось? — зашипела я, как змея. — Ты думаешь, это решение? Ты думаешь, что сейчас я быстренько разлюблю одного мужчину и влюблюсь в другого? Ты в это веришь?

— Ты согласилась выйти за него замуж, — напомнил он.

— Ах да, как же я забыла! Одинокая девушка, у которой на карточке осталось две тысячи рублей, которая временно нетрудоспособна, которой негде жить, и у которой дедушка болеет и нуждается в уходе, согласилась выйти замуж за парня, который обещал решить все ее проблемы. Какая неожиданность! — я всплеснула руками.

— Не паясничай, я все понимаю.