Нежная королева

-- Но почему? Почему? - сокрушенно всхлипывала королева. - Почему именно он? Я слышала, что в Альбици стекается золото со всех краев земли, что святой престол утопает в роскоши в то время, как вся Милагрия полна нищих калек. Что папа погряз в разврате... - она помедлила, а потом решилась, -- что, помимо других любовниц, он живет с собственной побочной дочерью Лукрецией и даже с мальчиками-певчими. Что он сделал двух своих незаконных сыновей - подлецов и насильников - кардиналами. Разве справедливо, что в руках такого человека находится святая сила и он может запугивать нас ею?

Как видно, епископу тяжело было и слушать ее слова о Гильдебранте, и отвечать на них.

-- Личность носителя не имеет значения, дочь моя. - мягко сказал он. - Налей вино в чеканный золотой кубок или в деревянную кружку, разве вкус от этого изменится? Не все ли равно из чего пить, если твердо знать, что именно ты пьешь?

Хельви молчала.

-- Ты причащаешься у простых деревенских священников с толстым слоем земли под ногтями от работы в огороде. - продолжал старик. - По сравнению с тобой они невежды, часто не знают даже альбицийского, а все Писание заучивают наизусть. Но ты, королева, утонченная дама, все детство проведшая в библиотеке, встаешь пред ними на колени. Потому что ни их скудные познания, ни их грязные руки не имеют для тебя значения, по сравнению с вином и хлебом, которые они могут тебе дать. И которые ты больше не найдешь нигде.

-- Отец мой, -- возразила Хельви, -- но и святой источник можно замутить, каждый день вливая в него яду. Если "могильщики" свили себе гнездо под покровом альбицийского престола, то папа причастен к такому колдовству, по сравнению с которым магия Золотой Розы меркнет.

-- Значит ты все же признаешь, что бывшие рыцари братства - колдуны и еретики? - спросил отец Робер.

-- Не ловите меня на слове, отче. - вздохнула королева. - Мне ли, столько времени проведшей в беседах с Монфором, не знать о таинствах ордена?

-- Тогда, почему, дитя мое, ты все еще продолжаешь защищать их? Ведь Роже давно нет с ними. Они виновны.

-- Они люди. - мягко отозвалась Хельви. По шелесту ее шагов, а потом по стуку металлического оклада о стол Харвей понял, что женщина взяла Библию. - Вот притча о человеке, посеявшем доброе семя. - сказала королева. - "Когда люди спали, пришел враг и посеял между пшеницею плевелы... Рабы домовладельца сказали ему:.. хочешь ли мы пойдем выдерем их? Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали и пшеницы. Оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь; а пшеницу уберите в житницу мою". - Хельви кончила читать. -- Если сам Господь запретил слугам вырывать сорняки до урожая, чтоб вместе с ними не погибли и добрые колосья, то почему же мы позволяем себе нарушать слово Божие?

Епископ помолчал.

-- Помнится, много лет тому назад ты цитировала Монфору совсем иные строки, когда он говорил, что таинства ордена - всего лишь другая дорога к божественному, которой мы, простые смертные, не знаем.

Деми снова услышал шелест тяжелых листьев пергамена.

-- "Если кто скажет вам: "вот здесь Христос", или "там", -- не верьте... Если скажут вам: "вот, Он в пустыне, -- не выходите; "вот, Он - в потаенных комнатах" - не верьте. Ибо как молния исходит от востока... до запада, так будет пришествие Сына Человеческого". -- прочитала королева. Я и сейчас не отрекусь от этих слов. Но сегодня речь не об ордене, а о папе. Я боюсь, отче, -- она снова шмыгнула носом, -- я не готова к выбору. С кем должен остаться Гранар: с Богом или с Церковью? Для моего сердца невыносимо это противопоставление.

Деми осторожно заглянул в щелку и увидел, как отец Робер гладит королеву по голове.

-- Значит я не даром тебя учил. - грустно сказал он. - И ты ничего не забыла. Не бывает Бога вне Церкви, не бывает Церкви вне Обряда. Отказавшись от папы, мы потеряем и Церковь, и Обряд, а значит потеряем дорогу к Богу.

-- Но мне противен обряд, проводимый священнослужителем, связавшегося с "могильщиками"! - воскликнула королева. - Я не ощущаю чистоты в его руках.

-- Дитя мое, -- тихо произнес епископ. - Кажется, я знаю, кто тебе нужен. Поезжай в деревушку Дюкасс на южном побережье. В миле от нее, в скалах над морем живет отшельник Исидор, люди почитают его святым. Он лечит и унимает душевную боль. Поговори с ним.

-- Что мне это даст? - с сомнением спросила королева.

-- Этот человек творит чудеса. - мягко увещевал ее отец Робер. - Он великий подвижник, потому что поборол дьявола в себе. Может быть, он поможет и тебе обрести смирение?

-- Говорят, он слеп? - задумчиво протянула Хельви.

-- Это правда. - кивнул епископ. - В день, когда он ослеп, его душа прозрела.

-- А как он лишился глаз? - почти с испугом спросила Хельви, на которую человеческое увечье в последние месяцы производило тягостное впечатление.

-- Он ослеп от дыма. - отозвался священник. - От дыма костра, на котором должны были сжечь его, а сгорел совсем другой человек. Это наказание за подмену.