Нежная ночь Ривьеры

– Тогда я остановлю эти эксперименты. И получу Нобелевку… – В улыбке Сержа появилось что-то змеиное.

«Нет, не остановит», – подумала Сара. И сказала, невольно отодвигаясь от страшной клетки:

– Это все невероятно. Вы гениальный ученый. То, что вы делаете, – просто фантастика! Но можно я, как то-роп-пы-га, спрошу вас еще раз: чем интересны вам мы? Для чего вы, человек занятой, устроили нам эту экскурсию?

Воронов посерьезнел. Отодвинулся от клетки – будто обезьяна могла его подслушать. И медленно, обкатывая каждое слово, произнес:

– Вы правы. У меня есть тайная мысль. Она такова: я хочу создать новую расу людей. Сверхчеловеков. Крепких, здоровых, в полном расцвете сил, живущих практически вечно. И главное – все они будут гениями. Да не пугайтесь вы так! – усмехнулся он, увидев, как сжал губы Джеральд. – Я не безумец. Вы видели – я действительно могу дать людям вечную молодость. Но! Я не могу дать это всем. По крайней мере, сразу. У нас нет таких ресурсов, нет обезьян, нет хирургов, нет денег. Пройдут десятилетия, пока мы сможем поставить это на поток. Если вообще сможем. Не хочу хвастать, но я – уникальный хирург, и, увы, никто в мире, даже мои ученики, не добился таких же результатов.

Саре показалось, что Воронов произнес это не без торжества.

– Так что пока бессмертие достанется лишь избранным.

– Приглашаете нас в избранные? – грубовато спросил Джеральд. Идеи профессора все больше казались ему дикими.

– Нет! То есть… Я не в том смысле, – смутился на секунду Воронов. – Я хочу, чтобы вы как раз их выбирали. Золотой фонд человечества. Я навел о вас справки. У вас обоих есть уникальный дар. Вы привлекаете к себе таланты. Представьте, сколько романов напишут Фицджеральд и Хемингуэй, сколько картин напишут Шагал и Модильяни, сколько прекрасной музыки создадут Коул и Стравинский, если мы дадим им долгую жизнь на пике формы!

– Вы хотите, чтобы мы привели их к вам как клиентов? – прищурился Джеральд: то ли от бьющего в глаза сквозь листву солнца, то ли от наглости такого предложения.

– Да боже упаси! Вы все неправильно понимаете! – вскипел Серж. – Я не нуждаюсь в новых пациентах, не успеваю принимать старых. Я говорю о другом. О селекции человечества. Мне надоело омолаживать тупых толстосумов и негодяев-политиков. Я решил создать небольшой фонд, или «Клуб Бессмертных», куда вас приглашаю. Его правление будет выбирать, кто из ныне живущих достоин вечной молодости. И если надо, субсидировать операции. Я ученый. Плохо в этом разбираюсь. Не хочу решать такой важный вопрос в одиночку. Вот, например: джаз. Шум, грохот, какофония, а люди от него сходят с ума. Как думаете, саксофонисты достойны вечной жизни?

Он доверчиво заглянул Джеральду в глаза.

Сара и Джеральд ошеломленно молчали. Воронов, неправильно истолковав их реакцию, быстро добавил:

– Разумеется, члены клуба, когда им это потребуется, смогут рассчитывать на операции вне очереди.

– А вам не кажется все это… аморальным? – Джеральд рассматривал Воронова с растущим интересом. – Получается, вы, небольшим кружком, будете выбирать, кто достоин жить, а кто умереть? Все-таки это прерогатива бога.

– Ну, если уж вы хотите поговорить о божьем промысле… – усмехнулся Воронов. – Для чего-то же бог дал мне совершить это открытие? Провести эксперименты? Может быть, он устал все делать сам и хочет, чтобы мы ему помогли? Согласитесь, глупо тратить его бесценный дар только на богатых идиотов. Видели моего пациента? Это основной контингент. Есть деньги, нет ума. А если все человечество станет таким? Я много об этом думал. Теперь подумайте и вы.

– Скажите, а другие члены клуба у вас уже есть? – осторожно спросила Сара.

– Разумеется. Но я не могу их вам назвать, пока не дадите согласие. Вы ведь, если примете предложение, тоже захотите конфиденциальности. В любом случае, – Воронов опять любезно улыбнулся, как в начале их встречи. – Сейчас я угощу вас обедом. У меня прекрасный повар. Завтра вечером я уезжаю в Москву, к очень влиятельному пациенту. Вернусь через две недели. Надеюсь, этого времени на раздумья вам хватит? И еще, – Воронов перевел на Сару мудрый древнееврейский взгляд, – эту часть беседы я попрошу сохранить в тайне. Тут замешаны очень серьезные люди. Поверьте, так будет лучше для всех…

* * *

Мэрфи возвращались домой молча. Это было самое странное предложение, которое они получали за всю свою жизнь.

Только у самой виллы Джеральд серьезно сказал:

– Ты знаешь, я опасаюсь за нашу репутацию.

– Да? Почему? – повернулась к нему Сара. – Мы же еще не согласились.

– Не в этом дело. Наш дом был самым экстравагантным на всем побережье. Боюсь, профессор Воронов нас переплюнул.

Неожиданный визит

Утром в кабинет Воронова постучали. Он с неудовольствием отставил саквояж, в который укладывал коробочку со скальпелями. В дверь просунулась голова Анри. Его розовощекое лицо было испугано – обычно он не позволял себе тревожить профессора. Но тут выпалил скороговоркой:

– Извините… Там девушка… Очень настаивает на встрече.

– Какая девушка? – удивился профессор. Обычно его атаковали пожилые дамы.