Нежная охота на ведьму

— Матерь Божья… кажется, мы знакомы! — пробормотала растерянная хозяйка, на секунду забыв гостеприимно проводить гостей в комнату. Но это же… подружка Германа! Его странная ученица, с которой у него был роман. Неловкая дива, повзрослевшая на… не будем упоминать, сколько лет. «Как же я ее проглядела на вечеринке?! — изумленно упрекнула себя Стефания и тут же поняла почему. Старая знакомая чертовски похудела. Скорее даже… приняла более четкие геометрические формы. Теперь стало понятно, что Герман понимал под словами «разрезает собой пространство»… Вот только интересно, почему ее теперь зовут Кара? Раньше ее звали…

— Прошу, не вспоминай мое прежнее имя! Я его сменила. Это не прихоть и не позерство…

Казалось, у нее даже голос изменился. Стал приятный, низкий. Но она все так же слегка заикается. И это к ней располагает. Дефект речи, вызывающий симпатию. Человек так честно старается донести слово, фразу, мысль, так явно волнуется и от этого заикается еще больше — а потом вдруг внезапно плотину прорывает и речь становится плавной. Поневоле прислушиваешься, сочувствуешь и сопереживаешь. К тому же Кара говорила очень серьезно, с ноткой обреченности, словно девочка-подросток о самоубийстве. Надо же, сменила имя! Что ж, Стеша обычно приветствовала причуды, которые никому не мешают, и с готовностью закивала. У нее ведь у самой имечко не самое затрапезное.

— Пока Глеб о тебе рассказывал, мне тоже не могло прийти в голову, что ты — та самая Фанни! — ответила на немой вопрос Кара, и тут же ее жесткие линии смягчила улыбка, словно она улыбнулась всем телом. И то правда: лет сто назад Стефания для всех была Фанни. Прозвища освещают нам молодость. Money must be fanny! Собственно, в этом и был смысл. Интересно, что самые давние друзья до сих пор ее так зовут…

И былая Фанни накинулась на Кару с расспросами. Кому же это не знакомо: бывают такие вечера и такие встречи, когда впервые за долгое время у тебя ничего не болит. Ты — прежний! Тебе хорошо, и ты встретил единомышленника. В возрасте жатвы этого достаточно для счастья. Пусть счастья одномоментного, если бывает иное. Глебу оставалось только смиренно… варить свой кофе по-борисоглебски — с корицей, лимоном и обязательно с особенными коржиками, которые продавались в секретном магазине и которые он всегда приносил в гостинец. Кара… стала открытием. Ведь это она была тем самым хранителем Германа и после его смерти забрала архивы себе. И благодаря ей вышла его книга. Пускай это было маленькое укромное издательство, которого давно нет, тоненькая книжка и тираж скромный, но он разошелся!

— Вот я тетеря! Даже не знала, что у него книга вышла! — сокрушалась Стеша. — А издательство? «Пентаграмма»? Где главный редактор — Шалимов…

— Нет! — погрустнела и нахмурилась Кара. — Почему ты о нем? Это совсем другая история. То были мои добрые знакомые, которые хорошо знали Геру. И у них история с книгой тянулась очень долго. Я боялась, что замысел канет в Лету. Помогала им, была бесплатным редактором — и не только Германовой книги. И вот наконец она увидела свет! У меня даже остался один экземпляр.

— Послушай… а по чьей наводке он попал к шарлатанам, после чего и умер?

— Шарлатанам?! — растерялась Кара. — Почему… ты так говоришь? Все было иначе. Это был один из лучших докторов, что я знала. Просто у Германа была уже запущенная стадия…

Стеша чуть было не выдала себя, но вовремя вспомнила, что их роман с рыжим гуру скрывался от «верной ученицы», чтобы ее не ранить. Хотя Кара, носившая в ту пору другое имя, очевидно, догадывалась. Но и сейчас ей, совсем не похожей на себя тогдашнюю, не хотелось об этом напоминать. А насчет болезни ей виднее: заразилась, честно отболела, излечилась и имела больше прав на эти воспоминания. И, значит, следовало принять на веру то, что тот доктор был одним из лучших.

— А мне вот интересно, почему ты поменяла имя? — встрял уставший помалкивать под чужие сюжеты Глеб. — Необычное выбрала, однако!

— Так это не я! — Кара как будто обрадовалась смене темы и принялась между делом смаковать и расхваливать Стешин пирог с малиной. — Меня так называли друзья родителей. Такие… беспечные милые люди. Казавшиеся счастливыми… Знаете, как это бывает: ребенком мы хотим уйти жить к веселым соседям от маминого занудства. Вот так и мне хотелось легкости и хлебосольства благополучного дома. Они ездили в Италию. Вообще были необычными для тех лет. А имя, данное родителями… оно было совсем не про меня. И в двадцать пять лет я поменяла имя на домашнее прозвище. Так уж вышло. Но с этим прозвищем я в своей тарелке.

— А Шалимов издавал Германа? — не унималась Стеша с дознанием. — Ведь у них столько пересечений! Я ж нашла текст в сети…

Стефания принялась с жаром рассказывать о своей находке, но Кара опять болезненно нахмурилась.

— Больной вопрос. Что же до Шалимова… Может, имя я и изменила, а вот по фамилии до сих пор Шалимова. Это мой бывший муж… не самая любимая тема для меня.

— Бог с ним, с бывшим! — снова перебил Глеб. — А кто такой этот великий и ужасный Герман, над которым вы обе так трепещете?