Нежная охота на ведьму

— Зришь в корень! — улыбнулась Кара, и от Стеши не ускользнула нежная ирония, с которой она обращалась к Глебу. «Она не принимает его всерьез», — промелькнула мысль, но тут же растворилась в накале разговора. Кара рассказывала простую и вечно близкую историю о том, как слабеющего Германа оставили все его шумные ученики и друзья. А Кара в этот момент тоже осталась одна, старательно доучивалась на заочном и отчаянно не знала, что делать дальше. Заблудшим душам сам Бог велел оказаться у Учителя. А в ее случае — вернуться… Но что она застала?! Пепелище.

— Худющий, с лихорадочным румянцем, но продолжающий генерировать замыслы… Гера даже во время болезни был жаден до праздников. Сам еле дышит, а баламутит народ, чтобы в его альма-матер организовали фестиваль балканского танца! Обожал сиртаки и вечно спьяну всех учил его танцевать… Помнишь?

— Грандиозные сабантуи он любил, этого не отнять, — улыбнулась Стеша. — И вновь прибывшим девушкам всегда представлялся как Гарант. Гарант того, что с ними здесь не произойдет ничего предосудительного.

— Только для себя он гарантом не был, — вздохнула Кара. — Удивительный оболтус, что касается собственного тела. Матушка его в диспансер загоняла — он ни в какую! Умоляла поехать к тетке в Крым — ему там все условия создали. Гера был любимчиком у родни. А он там только месяц выдержал. Потом и началась эпоха шарлатанов, о которых ты, видимо, слышала… Герман ими живо интересовался. Прежде всего, антропологически! Ну как же: шаманизм — сила! И ведь он, такой интеллектуал, мог быть удивительно нечутким к подделке. Потом все-таки согласился пойти к моему доктору, который меня вылечил… но было уже поздно.

— Как тебе удалось разобраться в его бумагах? — вырвалось у Стеши, живо вспомнившей дорогой сердцу захламленный Германов скворечник. — Помнится, у него были такие бумажные завалы… А эти старые картонные папки-развалюхи! Но ведь как он, шельмец, умел подать ценность каждой бумажки…

— Что ты! Его книга «Род. Семья. Диагноз» была в полном порядке. Это был смысл его жизни, его детище… Как только у него появился компьютер, который ему собрал один из учеников, Гера тут же засел за текст, словно боялся не успеть привести его в порядок. Так что здесь все оказалось не так страшно. А вот тот материал, который он собрал о своей прабабушке, — вот тут я попала как кур в ощип! По замыслу это был целый кокон историй о предках, некоторые потомки которых ныне благополучно проживают за границей. Втайне Гера рассчитывал на состоятельных эмигрантов первой-второй волны. И на местные плоды генеалогических деревьев разной степени тяжести, интересовавшихся своей родословной. Но понятно, что это были маниловские планы! Без предварительного заказа надеяться на что-то было очень наивно. При этом материал он нарыл в архивах шикарный! Однако, увы, все это осталось в незаконченном виде. Княжеские сородичи местного разлива оказались невосприимчивы к родовой истории, но начали приходить письма из Франции, Герман приободрился, но как раз в тот момент его не стало… Я пробовала возобновить переписку, но тут на меня взъярилась Германова родня. Дескать, зачем берешь чужое?! Особенно бесновалась его сестрица… Ну что ж, я тогда просто оделась и ушла. Но матушка знала, как меня найти. И она это сделала год спустя. Я была поражена! Но она протянула мне какую-то жалкую авоську, в которой были напиханы как раз те рваные папки, и среди них самая аккуратная — о хористке Екатерине Чернышевой… И что вы думаете: до меня потом дошли слухи, что сестра Германа после того, как на меня рявкнула, вдруг тяжело заболела. И матушка испугалась настолько, что решила, что я — ведьма и наказала ее дочь. Словом, мракобесие в полный рост, но в результате семья решила со мной не связываться и отдать мне то, что я так хотела получить… Выкупила, значит, у меня дочкино здоровье прабабушкиной историей. Что характерно, таким образом сработал провозглашенный Германом принцип силы предков!

Кара замолчала. Лицо ее застыло в горестной маске.

— Эх, ребята, если бы вы знали, как дорого мне стоили эти судьбы в авоське! Никогда не тащите с собой чужой крест — вам это выйдет боком. Никогда не увязайте в чужой жизни… Заботьтесь о своих потомках!

— Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю! — вырвалось у Стеши, которая тут же смутилась из-за своего драматичного накала. Но только сейчас она заметила, что в дверном проеме стоит Виктор, который приходил, поздоровался со всеми, но вроде как ушел в свою комнату. Ан нет, задержался… Заслушался их болтовней, что редкость.

— Кстати, о пресловутом Шалимове! — бесцеремонно вклинился Глеб. — Это ведь к нему, надо понимать, предполагалось обращаться насчет сборника о мистических особняках. Эти твои таинственные «издательские круги»…

Глеб с каверзным интересом смотрел на Кару, но нежная ирония в ее глазах исчезла начисто. Теперь в них блеснуло горькое самолюбие. Но лишь на мгновение.