Нежная охота на ведьму

Она обогнала Лику и обернулась, не останавливаясь, словно узкое лестничное пространство прорезал шелест птичьего крыла. Она даже приветливо улыбнулась, и если бы не ее эпичный черный кожаный плащ и черные блестящие волосы, возможно, в память не врезалось бы ее лицо, в резких чертах которого затаилась скрытая ярость. В тот момент Лика не понимала, что ее испугало, — да и сейчас она не смогла бы этого описать. Как и объяснить, почему она решила, что встретилась с воплощением голоса-призрака: ведь поющее привидение сквозь стены казалось одаренной жертвой обстоятельств, а при встрече ее харизма кардинально поменяла знак. Но тембр голоса — и даже мелодия! — как будто были те же… Впрочем, мало ли певуний на нашей земле!

Но эта была еще и бегуньей. Когда Лика спустилась и вышла из подъезда, она не увидела никакого удаляющегося темного силуэта. Незнакомка исчезла, испарилась… взлетела!

Ошарашенная, Лика поначалу решила не делать далеко идущих выводов. Тем более что свойство здоровой психики вытеснять тревожно-непонятные эпизоды работало у нее бесперебойно. Что ж, может, померещилось? Как там было, в культовом фильме «Берегись автомобиля»: «Вы догоняли, а я убегал…» Все живые существа так устроены: когда нас догоняет тот, кого мы не видим, но слышим, — мы убегаем. Это репетиция опасности, это игра «Зарница».

И так она себя и убаюкала бы, но, вернувшись из магазина, обнаружила, что потеряла драгоценную матушкину булавку-оберег. И как тут было сохранить здравый смысл?! Кто не знает — засмеет, конечно, а из тех, кто знает, любой скажет: потерял такую булавку — ты в опасности. Ты встретился с вампиром. Тебя взяли в оборот темные силы. Особенно если булавка расстегнулась непостижимым образом. А ведь так оно и было!

Конечно, Лика отчаянно хваталась за свой, уже тогда обретенный здравый смысл. Но в ближайшие дни ее попросили съехать с квартиры. Это был удар ниже пояса. Она еще только приноравливалась к бешеной столичной жизни, жадно искала заработок, а ее без предупреждения выплеснули из приюта. Идти было некуда… И пускай бесплатная лафа все равно когда-нибудь закончилась бы — но хотя бы жирка поднакопить, окрепнуть, как Лика надеялась, а не оказаться вероломно поставленной перед требованием покинуть помещение в течение трех суток. Она зависла над пропастью — а именно пропастью она искренне считала возвращение в родной город, где мать чахла под пятой садистского отчима. Лика давно не жила с ними, так что и на родине она была бездомной.

Надо было обратиться в ловкого скалолазного зверька, сделать невозможное — впиться когтем в камень жизни. Сомнительная бывшая сокурсница дала ей наводку на освободившуюся комнату в квартире одного странного мужика, прикидывавшегося инвалидом. Но не было тогда еще достаточного посттравматического опыта, который сигналит тебе о подозрительности любого «шанса на тарелочке», не требующего обычной рыночной цены. Мнимый инвалид — не хромал, не хворал, не работал — был тиранически помешан на чистоте. Лика ни до, ни после таких мужчин не видела. Хотя теперь ясно, что это была часть сценария. Измучив квартирантку придирками, он внезапно стал приветливым. И как-то само собой они с Ликой, потерявшей бдительность и еще не отошедшей от потрясений, сблизились. Хотя словом «сближение» это называть кощунственно. А дальше — банальная трагедия. Беременность и изгнание из очередного «рая».

Из-за того аборта Лика много лет не могла дождаться беременности желанной. Чего это ей стоило — отдельная сага. Но все эти годы ее преследовал шелест темного крыла, и в висках стучало: «Ведьма…» К чертям здравый смыл — все горести начались с той встречи на лестнице! И никто не убедит Лику в обратном.

Марк хлопотал вокруг нее, чувствуя себя виноватым, наливал вермут, угощал бутербродами с красной рыбой, но была в его хлопотах лукавая насмешка. Или так казалось из-за мнительных сомнений. Лика никак не могла взять в толк его неведенье. Художник понятия не имеет о том, кто изображен на его собственной картине! Якобы всему виной Глеб, который спутался с ведьмой, — тут Марк был полностью согласен с Ликиной трактовкой персонажа, хотя она выдала ему свою горькую историю в весьма сокращенном виде.

— Я пытался ненароком узнать у Глеба, что она за личность, но он уходит от ответа. Что тут скажешь — вторжение в личную жизнь. Но, быть может, ты попробуешь… без нажима. Расскажешь ему о той встрече на лестнице…

Марк хотел удовлетворить любопытство чужими руками. Что и понятно…

— Да я-то каким боком! — возмущалась Лика.

— Женщине он легче доверится. Тем более зная мое мнение об этой его Каре…