Нежная стерва, или Исход великой любви

– И в чем проблема? – Марина обняла его за шею и посмотрела в глаза. Он ответил тем же, закрывая ее рот жадным поцелуем, и они принялись целоваться на пороге Веткиной спальни, совершенно забыв, что собирались ехать домой. Наконец к Марине вернулись отлетевшие было в другой мир мозги, она уперлась рукой в грудь Хохла и серьезно проговорила: – Больше не делай этого, Женька.

– Скажи лучше, как жить теперь будем? – спросил он, требовательно глядя в ее глаза.

– Втроем! – пошутила она, разозлив его окончательно. Помрачнев, Хохол замолчал и понес ее в машину. – Жень, ты обиделся? Я же пошутила.

– Не шути со мной больше, – буркнул он. – Мне и так хреново.

– А мне, думаешь, лучше? Я представить не могу, как повести себя сейчас, что говорить, что делать, – пожаловалась Марина, вытаскивая пачку сигарет. – Ой, блин, Хохол! – вспомнила Коваль, роняя сигареты на пол машины. – Я ж вчера к Бурому должна была ехать! Твою мать! Он меня уроет на фиг! Как же я забыла-то?! Юрка, разворачивай оглобли, едем к Бурому. Черт побери, вот это я наделала! Он, поди, ждал меня, а я… Блин, сейчас огребу по полной!

Хохол озабоченно посмотрел на нее и взял за руку:

– Не переживай, скажешь, приболела.

– Что, так сильно, что и позвонить не могла? Не пролезет. Ладно, на месте видно будет, что врать.

Бурый изволили сильно гневаться, орали и ногами топали:

– Обнаглела совсем?! Все в сборе, одна наша красючка Наковальня не явилась! Борзая стала сильно? Проблем не хватает?

– Хватает, как видишь – даже прийти своими ногами не могу! – вздохнула Марина. – Хохол, ты свободен! – Он усадил ее в кресло и вышел, бросив на Бурого злобный взгляд.

Бурый проводил его глазами, потом повернулся к Коваль и спросил нормальным голосом, словно и не орал только что:

– Ты не боишься с ним один на один? Это ж зверь, а не мужик, ему человека замочить, как тебе чихнуть!

– А есть ему смысл мочить меня? Деньги хорошие, работа непыльная – бабу на руках носить, – усмехнулась она, оставив при себе еще кое-какие обязанности Хохла, о которых знали только они двое.

– Да, работа сказочная, – согласился и Бурый, садясь напротив. – Тут такое дело, Коваль, даже не знаю… короче, Печатник предъявил тебе…

– Слушай, Бурый, ну, не хватит ли уже об этом, а? Почти полгода прошло, а он все за свою пятнашку баксов мне предъявляет!

– Нет, другое. Он бакланил здесь про то, что в день, когда завалили друг друга Строгач и Азамат, ты там тоже была.

– А, кроме меня, там был и сам Печатник, и дальше что? – Поджилки у нее затряслись, если честно, но виду Коваль не подала.

– Я-то понимаю, про что базар, а вот остальные…

– Кто – остальные? Ворон, Макар? И все? Нас четверо осталось, что нам делить? Я честно отдала тебе все, что принадлежало Строгачу, больше мне ничего не нужно – со своим бы разобраться. Кстати, а что произошло, что ты решил отдать мне под «крышу» «МБК»? Ведь был уговор, что это вотчина «смотрящего», я и не претендовала? – сказала вдруг Марина, вспомнив, что давно хотела это выяснить.

– Жест доброй воли, – усмехнулся Бурый. – Негоже мужу отстегивать деньги налево.

– А-а! Ну, спасибо тебе тогда. А про Строгача… неужели ты думаешь, что это я его? Ведь ты вспомни, он жил с моей подругой, так стала бы я?

– Я тебе верю. Но Печатник на тебя такой зуб имеет, что будь поосторожнее, – предупредил Бурый. – Как твое здоровье?

– Сам же видишь, – криво усмехнулась Коваль, хлопнув руками по коленям. – Ни хрена не чувствую и ходить не могу, только постоять минуту, да и то со страховкой. Какое теперь здоровье!

– Ты бы поискала доктора какого, мало ли их сейчас, чем черт не шутит – вдруг и поможет кто.

– Ты мне посоветуй еще к телевизору прислониться, если там Кашпировский появится! – пошутила она, поняв, что разговор свернул с опасной колеи и теперь бояться нечего.

– Малыш как там?

– Нормально, – пожала плечами Марина, – что ему сделалось?

– Как он живет с тобой, а?

– Понемножку, как умеет, – ее стал раздражать этот разговор о семейных делах, она начала злиться, но Бурому тоже наскучило, и он отпустил ее восвояси. Марина так и не поняла, зачем он звал ее.

Хохол выглядел озабоченным, в машине сел к Марине и, подняв перегородку, наклонился и заговорил вполголоса:

– Ты знаешь, что Печатник сдал тебя? Мне сейчас пацаны буровские шепнули, мол, приезжал вчера, на Наковальню гнал.

– Знаю. Никто не повелся.

– Надо делать что-то, пока никому не пришло в голову послушать его пьяные бредни повнимательнее.

– Валить? – поморщилась она, глядя на Хохла.

– А нет выхода. Если ты не сделаешь этого сейчас, то он тебя достанет рано или поздно, – вполне логично заключил он, сжав ее руку. – Я сделаю все тихо и аккуратно, никто и не подумает. Решайся, Коваль, иначе потом поздно будет.

– Я подумаю, – пробормотала она, кладя голову к нему на плечо. – Женька, мне не до этого сейчас, вот честно, со своим бы разобраться…