Нежная война

– Кто научил тебя так носить портянки, рядовой? – Ткань, намотанная на тощие ноги Чада Браунинга, начала сползать. – Ради бога, мы – солдаты, а не мумии.

После этого сержант приказал им открыть ранцы для досмотра. Солдаты стянули вещмешки и открыли их. Закончив осмотр, он приказал им следовать за ним.

Они шагали мимо артиллерийских складов, полевых кухонь, мертвых и живых лошадей, грузовых автомобилей и мотоциклов. Время от времени вдалеке лениво пролетали немецкие снаряды и взрывались, поднимая фонтаны грязи.

Одна из них приземлилась достаточно близко, чтобы они почувствовали, как содрогнулась земля, и несколько новобранцев закричали.

– Это ерунда, – сказал сержант. – Обыкновенный удар. Вас даже не задело, – он показал вперед. – Видите черный дым? Это Джек Джонсон. Как американский профессиональный боксер. Большой черный парень. Вы научитесь определять их по звуку.

Вскоре вокруг них начали вырастать земляные стены. Еще мальчишкой Джеймс посещал загородные поместья, где за один пенни можно было побродить по садовому лабиринту. Он их ненавидел, хотя стены там были сделаны из зеленых кустов, а садовники не стреляли из траншейных мортир.

Этот лабиринт тянулся бесконечно. Темные коридоры сворачивали каждые пару ярдов, так что невозможно было сказать, рядом ли твои товарищи, пока не врежешься кому-нибудь в спину, или кто-то не столкнется с тобой. Узкие проходы не могли вместить хотя бы двух человек одновременно, так что им приходилось прижиматься к стенам, чтобы позволить другим пройти.

– В чем дело, солдат? – сержант заметил, как Джеймс смотрит на стонущего мужчину, чья майка промокла от крови. – Это спокойный сектор. То ли еще будет.

– Не выдавай свой страх, – тихо сказал Мэйсон. – Никто не любит новичков.

Джеймс уже не понимал, где они находятся. Он попытался вспомнить диаграммы, которые он видел в тренировочном лагере в Этапле. Зигзагообразные передние линии, затем линии поддержки, потом линия резервов – все более или менее параллельны ходам сообщения, пролегающим между основными траншеями, как паучья паутина. Позади резервной линии – ряд тяжелых орудий и зенитной артиллерии. Время от времени с передних линий раздавались небольшие выстрелы в сторону «ничейной» полосы, где немцы вели сапы[17]. Что значит имя? Траншея пахнет траншеей, хоть траншеей назови ее, хоть нет.

Траншеи пахли гниющей человеческой плотью, мочой и испражнениями. И дешевыми сигаретами.

Дорога свернула направо, к более широкой траншее. Она была похожа на комнату ожидания без единого стула, где горстка грязных мужчин стояла в бесконечной очереди к дантисту. Некоторые солдаты растянулись на своих рюкзаках, чтобы было удобнее спать.

Здесь к ним и обратился сержант Мак-Кендрик.

– Дом, милый дом, парни, – сказал он. – Вы проведете десять дней в резерве, затем отправитесь на линию поддержки. Десять дней там и вперед – на фронт. Потом, если все пойдет хорошо, вы получите несколько дней отдыха.

Тридцать дней в траншеях. Может, потом он сможет увидеться с Хейзел?

– Конечно, – добавил сержант, – если нападут немцы, этот план полетит к чертям, – он огляделся по сторонам. – Что ж, парни, чувствуйте себя как дома. «Старики» все вам расскажут. Они в тридцать девятой дивизии, как и вы. Второе подразделение. Теперь отдохните до обеда, а после у вас будет учебная тренировка с противогазами.

Сержант ушел.

Другие солдаты отлепились от стен траншеи, на которую они облокачивались все это время, и подошли, чтобы принюхаться к прибавлению в их волчьей стае.

– Добро пожаловать домой, дорогуши, – сказал долговязый, жилистый мужчина. – Что вы мне принесли?

Билли, Чад и Мик растерянно посмотрели друг на друга. Джеймс посмотрел на Фрэнка Мэйсона, в надежде на подсказку.

Мэйсон достал из кармана сигарету.

– Коробка открыта.

Билли, Чад, Мик и Джеймс удивленно смотрели, как пять или шесть опытных солдат тут же столпились возле Мэйсона, выхватывая из коробки сигареты, со словами «спасибо, дружище» и «какой славный парень».

– Коробка закрыта, – Мэйсон убрал коробку обратно. На удивление, солдаты, которые не успели взять ни одной сигареты, не высказали никакого недовольства.

Чад прошептал на ухо Джеймсу:

– Никто не говорил, что нужно принести взятку.

– Я – Фрэнк Мэйсон, – Фрэнк обратился к парням из второго подразделения. – Как у вас обстановка?

– Довольно тихо, – сказал коренастый солдат с широким лицом. – Бенджи Пакер. Фрицы не подают голоса, кроме сигнала тревоги, да и он бывает не часто.

Джеймс был озадачен.

– Но что за звуки мы слышим целый день?

Солдаты второго подразделения рассмеялись.

– Как тебя зовут, парень?

– Джеймс Олдридж, – сказал он. – Из Эссекса.

– Это немецкая артиллерия, – сказал Пакер. – Фриц чихает – вот и все.

Другой солдат затянулся сигаретой.

– Подожди, он еще простудится по-настоящему.

– Вот что я вам скажу, – начал высокий мужчина, – что-то назревает. Я подслушал, как адъютант говорит с Фитамом…

– Фитамом? – перебил Джеймс.

Несколько человек повернули головы и посмотрели на него, как будто он задал постыдный вопрос.