Нежно

Поэтому я беру ее лицо в ладони и целую еще раз. Целую ее так, как будто это первый и последний раз – спокойнее, осторожнее, напряженнее.

А когда отпускаю, ее губы блестят почти так же, как и глаза.

– Давай уберемся здесь. – Мне с трудом удается выговаривать слова, потому что ни одно из них не верно. А те, что грозят сорваться с моего языка, звучат так: Плевать на еду, давай продолжим. Давай перейдем в постель. Давай… прекратим, пока я тебя не разочаровал.

Я не думаю плохо о Зоуи, не считаю, что она ужасно отреагирует, если увидит мою ногу. За этим кроется гораздо больше. Если я покажу ей свой протез, если распахну эту дверь, доверюсь ей полностью, то неизбежно должен буду посвятить во все и остальных. А когда откроется эта дверь, то придется отпереть следующую, ту, которая по сей день разбивает мне сердце и за которую я стыжусь.

– Как думаешь, рис еще можно спасти? – спрашивает она, и мы оглядываемся вокруг. Позади Зоуи разбросаны овощи и рыба, а на полу и нашей одежде больше риса, чем в кастрюле.

– Будет сложно.

– Хм. Надо попытаться. Можешь… я хочу сказать, ты не спустишь меня вниз?

– Я еще думаю. – Это заставляет ее улыбнуться, и отныне мне не хочется заниматься ничем другим, кроме как вызывать у нее улыбку. В итоге я помогаю ей встать на пол, и она убирает руки с моих плеч. А мои ненадолго сжимаются в кулаки, чтобы снова тут же не схватить ее и не притянуть к себе. Вместо этого мы вместе опять раскладываем все ингредиенты и отскребаем рис от пола.

Десять минут спустя Зоуи сдувает челку со лба и в отчаянии смотрит на корявое нечто перед собой. Мы облажались и не сумели сделать ни единого кусочка суши. Но это того стоило.

– Похоже, нам придется что-нибудь заказать, – предлагаю я.

– Мне тоже так кажется. На следующей неделе опять попробуем что-нибудь, где не надо возиться с липким рисом.

– Я обеими руками «за». Мне сделать заказ? Тогда ты сможешь сходить в ванную и смыть остатки рисовой каши с лица.

– Фу, звучит отвратительно. Надеюсь, выглядит не так же.

Я лишь пожимаю плечами, чем зарабатываю легкий удар по руке, если это вообще можно так назвать.

– Так что ты будешь?

– Какое-нибудь вкусное сочетание. Удиви меня. А давай возьмем большой сет ассорти на двоих, если у них такое есть?

– Понял. Я согласен.

– Можешь заказать дополнительный соевый соус? Маленькой порции мне никогда не хватает.

– Без проблем.

Она разворачивается, идет вперед, однако через пару коротких шагов снова останавливается.

– Дилан?

– Да?

– Спасибо. Спасибо, что… ты спросил.

– Всегда.

Спустя час мы вместе едим суши, включив свой сериал, и у нас на лицах больше нет риса. Отличное ощущение. Носок тем временем лает на каппа маки[12], лежащий перед ним на коврике. Он никак не может определиться, играть с ним или есть. А лучше ни то, ни другое.

– Я удивлена, – говорит Зоуи между двумя укусами и указывает палочками на телевизор. – В этом сериале до сих пор не появилось ни одного тупого персонажа.

– Точно. Но поверь мне, они будут. Они всегда есть.

– Хм, – неуверенно выдает Зоуи, продолжая сосредоточенно смотреть на экран. Я же, напротив, не способен сконцентрироваться на том, что делает Джек Бауэр, все мое внимание направлено на сидящую рядом девушку. Даже наклонившись вперед, со строгим взглядом и щеками, как у хомяка, потому что сунула в рот слишком большой кусок суши, она выглядит как богиня.

В какой-то момент Зоуи замечает, что я за ней наблюдаю.

– У меня опять рис на лице?

Я смеюсь:

– Нет. Но мне нравится на тебя смотреть.

– Не думаю, что я в данный момент потрясающе выгляжу, но если это сделает тебя счастливее…

– Спасибо за разрешение пялиться на тебя дальше.

Она выдерживает целых пять минут, после чего умоляет меня снова посмотреть сериал, потому что не может так есть, и я сдаюсь.

После еды Зоуи вновь устраивается у меня под боком и обнимает, в этот раз не спрашивая, а я ловлю себя на том, что действительно получаю от этого удовольствие. Никаких угрызений совести из-за Купа или страха, что все пойдет не так. Я целую ее в висок, прижимаю к себе – а когда ее рука пробирается мне под свитер и футболку и прикасается к животу, от неожиданности у меня на мгновение напрягаются мышцы. Дыхание сбивается, грудная клетка чересчур резко поднимается и опадает от напряжения и возбуждения, и я стараюсь держать себя под контролем. С той стороны, где лежит Зоуи, она явно слышит каждый удар моего дурацкого сердца. Оно колотится слишком быстро, слишком громко, слишком сильно. Вместе с тем я чувствую, как начинает давить протез. Нужно переставить ногу по-другому и немного ее выпрямить – возможно, и снять протез, но этого я сейчас точно не буду делать.