Нежно

Зоуи собирается встать вместе с ней, но бабуля мягко кладет руку ей на плечо и похлопывает по нему.

– Я сама справлюсь, дорогая. – Потом подмигивает мне, будто прочитала мои мысли, и отвечает: Без паники, так скоро ты от меня не избавишься.

– Ты ей нравишься, – говорю я, после того как бабуля исчезает на кухне и, надеюсь, уже нас не услышит. С ней никогда не знаешь наверняка. Подозреваю, что в старости слух у нее стал острее, чем был в молодости, даже если на самом деле так не бывает.

– Она мне тоже нравится. Прекрасная женщина. – Зоуи продолжает листать альбом. – Я рада, что тогда она отправила меня наверх.

– Я тоже. Никогда не думал, что скажу это, но иногда бабулино упрямство имеет свои плюсы.

– Оно всегда имеет плюсы, мальчик мой!

– Господи, да как она это делает? – ворчу я и слышу довольный смех бабушки, прежде чем она кладет мясо на сковородку и оно начинает шипеть и шкворчать.

– А что тут происходило? – Зоуи указывает на одну из фотографий. Я узнаю ее: я стою в центре гостиной, надувшись и скрестив руки на груди. Мне там еще и четырех нет.

– Родители хотели, чтобы я сходил на горшок. В гостиной, перед ними, бабушкой и кошкой, которая тогда у нее жила. Всего не помню, но, кажется, я отказывался, потому что жутко стеснялся. Даже мой дядя там был. Он умер вскоре после этого. К сожалению, я не успел хорошо его узнать.

– И чем все закончилось?

– Он сел на горшок прямо в трусах. Устроил настоящее безобразие. – Бабуля как раз возвращается с первыми ингредиентами для бургеров и ставит их на стол.

– А сегодня это называется компромиссом. И родители получили то, что хотели – я сходил на горшок, – и у меня не было зрителей.

– Это не компромисс, а невиданное свинство.

– Никто такого не ожидал!

– Мы потом еще несколько недель только об этом и говорили. Тебя пришлось мыть три раза, в первый раз – прямо с одеждой.

– Боже, ба. Ты дьявол во плоти.

– Я тебе уже говорила, мальчик мой, не впутывай Бога и дьявола, если не хочешь, чтобы они вмешались. Расставляй тарелки и прекращай ныть, бургеры готовы.

У Зоуи абсолютно счастливый вид, и я рад, что она настояла на поездке сюда со мной.

37 Признание своих ошибок требует огромного мужества, как и первые шаги по новому пути Зоуи

– Спасибо, бабуля. – Я крепко обнимаю бабушку Дилана, когда она прощается с нами перед дверью дома. Проведенные здесь дни по ощущениям как полжизни. Столько всего случилось. Так много сказано, сделано, пережито – и прочувствовано.

– За что ты ее благодаришь? Она нас выставляет.

– Со мной все в порядке. Я сама тут со всем справлюсь. А вы езжайте домой и насладитесь хотя бы остатком выходных. Скоро опять начнется учеба, и вам нужно время для себя.

– Временем с тобой мы тоже наслаждались, – тут же спорю я, – и с удовольствием снова приедем в гости. То есть, конечно, если мне тоже можно приехать, – вопросительно смотрю на Дилана, но тот лишь улыбается. Он выглядит довольным.

– Разумеется, можно, что за вопрос. Позаботься о моем мальчике, слышишь? – Она второй раз прижимает меня к себе и шепчет кое-что на ухо: – Он это заслужил. И очень долго тебя ждал.

– Обещаю, – шепчу я в ответ чуть охрипшим голосом. Хочется сказать, что со мной произошло то же самое, хотя я об этом даже не подозревала. Не имела ни малейшего понятия, чего хотела, в чем нуждалась или чего мне не хватало, пока на моем пути не появился Дилан.

– Береги себя, ба. И отдыхай. Инфаркт – это не шутки. – Дилану приходится сильно согнуться, чтобы заключить ее в крепкие объятия. И со стороны видно, как много они друг для друга значат.

– Это был не настоящий инфаркт. Подумаешь, стукнуло разок посильней, – говорит она, после чего сама легонько стучит Дилану по груди и подмигивает ему. – Я старая, но не глупая. И буду осторожней.

Мы шагаем к машине, садимся внутрь и снова машем бабуле на прощание. Сейчас за рулем Дилан, а я удобно устраиваюсь на пассажирском сиденье. Наш багаж лежит сзади, и по какой-то причине у меня становится тяжело на душе, пока мы постепенно отдаляемся от дома Дилана.

– Ты бы хотел остаться подольше, да? – Автомобиль слегка подпрыгивает на дороге, мимо нас проносятся деревья, начинается дождь. На лобовое стекло уже падают первые капли.

– Каждый раз тяжело возвращаться обратно в Сиэтл. На этот раз я очень волновался, но она просто несгибаемая. В следующие выходные я опять сюда приеду. Но да, я бы остался. Бабуля нереально упертая. – Я кладу ладонь на его руку, которая лежит на подлокотнике, и он переплетает со мной пальцы. – Тем не менее я уже жду, когда мы окажемся в квартире, – добавляет он, и я задумчиво поглаживаю его кожу.

– Как думаешь, остальные тоже сегодня вернутся?

– Нет. Уверен, они поедут обратно только завтра утром. Ты спрашиваешь из-за Купера? – Я размышляю, как лучше всего объяснить ему, что творится у меня в голове.

– Дело в том… для тебя это значит то же самое, что и для меня?

– Зависит от того, что это значит для тебя.