Нежное безумие

Виа вылезает из бассейна с видом Самары Морган из «Звонка» как раз в тот момент, когда Джейми открывает стеклянную дверь, высовывая голову.

– Что за чертовщина здесь происходит?

– Ничего. – Я легкомысленно машу рукой. – Нам просто нужно было кое-что выяснить.

Джейми смотрит на мою сестру с таким холодом во взгляде, которого ранее не было. Мел обладает терпением сотни монахинь, но Джейми понимает, что к чему, он всегда на стороне Дарьи.

Виа качает головой и идет к лежакам.

– Спасибо, мистер Фоллоуил, все хорошо.

Джейми закрывает за собой дверь. Я иду к ней и легонько бью по лодыжке.

– Отвечай мне.

– Она разрушила все, – она фыркает, ее губы скривились с отвращением. Если она думает, что заплачет и ей все сойдет с рук, то она чертовски ошибается и просто не знает железного человека во мне, которого сама же создала. Я так ее ненавижу. – Клянусь, я не знала, что Гас попросит тебя проиграть. Ты должен поверить мне, Пенн. Я просто хотела отомстить ей за то, что она выбросила мое письмо.

– Я выбросил письмо! – кричу прямо ей в лицо, тыкая пальцем в грудь прямо в дырочку на футболке. Дыра сокращалась неделями, но сейчас стала еще больше после возвращения Вии. Я порвал свои футболки в тот день, когда порвал с Дарьей, вырезав настолько большую дыру, что стало видно половину моей груди. – Я виноват так же, как и она.

– Я ненавидела тебя тоже! – кричит она, толкая меня и делая шаг назад. – Ты это хотел услышать? Это правда. Даже еще до того, как я узнала, что ты разрушил мою жизнь, я уже ненавидела тебя. Я ненавидела тебя за то, что ты смотрел на нее горящими глазами, когда забирал меня с балетной школы. Я видела, что ты влюбился в нее еще до того, как это поняла твоя тупая задница. А она была врагом. Ты влюбился в мой провал.

Закрыв рот, я потираю затылок. Все это время я думал, что Дарья была сукой из-за того, что она сделала с Вией. Я никогда не переставал думать, что моя сестра рисковала из-за денег, в которых нуждалась. Виа всегда прикрывала недостатки злостью. Эти двое были ужасны по отношению друг к другу, и Дарья просто случайно наткнулась на что-то, в чем она могла подставить Вию.

Если бы Виа нашла такое же письмо, то тоже уничтожила бы его.

– Все кончено между нами. – Я разворачиваюсь и ухожу. Она бежит за мной и виснет на руке, падая на колени передо мной в попытках остановить.

– Пенн, пожалуйста.

– Ты с ним, – говорю я, даже не спрашивая. Она не отрицает. Просто повторяет: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Не совсем понимаю, о чем она просит, но если о прощении, то зря.

– Я с ним, потому что мне нужен кто-то. Мне нужен союзник, – добавляет она.

Я смеюсь, потому что это больше не имеет значения. Сбрасываю ее руку, а она виснет на моих ногах.

– Как думаешь, кто мой союзник, Сильвиа?

– Дарья мой враг. – Она ноет.

– А Гас мой, – возражаю я.

Я выиграл битву, но проиграл долбаную войну. Это как приползти домой после поражения и обнаружить, что он сгорел дотла в падшем королевстве.

Я делаю еще несколько шагов, затем останавливаюсь на пороге и поворачиваюсь к ней.

– Единственное, о чем я жалею, – это о попытке угодить тебе, расставшись с Дарьей. Я любил тебя, как никто другой. Я оплакивал тебя. Я думал, что ты мертва, и мучил себя, винил себя. Но я никогда не хотел причинить тебе боль. Да, я допустил ошибку. Но ты сделала все нарочно. Так что теперь я ухожу от тебя, так же как ты от меня. Только вот я опоздал на четыре года.

Когда моя мать еще занималась поэзией (и при жизни), она читала нам по четверостишью каждую ночь. Есть одна фраза, которая застряла у меня в памяти. Не целый абзац – просто одно предложение:

Любовь уничтожает.

Эти два слова увязли в моей голове. Что может быть уничтожающего в любви? Любовь торжествует, побеждает. Она полностью противоположна уничтожению. Даже тогда я знал значение слова любовь, но не понимал его смысла. Сейчас я стою перед закрытой дверью в комнату Дарьи впервые за несколько недель без слов, поцелуев, да даже без простого взгляда в ее сторону, и я полностью уничтожен.

Я стучу в дверь и только потом понимаю, насколько это глупо. Настоящий мужчина ворвался бы к ней и перекинул через плечо. Мужчина, которым я когда-то был в «Ленни», когда у меня была уверенность, что я поимею ее.

Но это было до того, как я уступил желаниям сестры.

Тогда я был действительно настоящим мужчиной.

Черт подери. Как же тяжело.

– Войдите. – Ее голос хриплый и такой далекий.

Я толкаю дверь, вхожу и закрываю ее за собой. Я не поворачиваюсь к ней, так что мне не приходится видеть выражение ее лица.

– Поговорим? – спрашиваю я, уставившись на дверь. С каких пор я стал использовать вопросительный знак? С тех пор, как я потерял всякое право говорить ей, что делать.

Скажи да.

Скажи да.

Скажи да.

Но она ничего не говорит.

Я жду. И жду. И жду. Я заслужил это. Все. Мой телефон пищит, и я достаю его из кармана.

Поговорим.