Нежное солнце Эльзаса

Ну ничего же во мне не изменилось с тех пор, как я пришла в эту компанию, с тех пор как два года назад создала и положила на стол Петюне бизнес-проект. Я не стала способней, лучше, умней, не научилась за последнее время ничему новому из области маркетинга. Ведь все, за что сейчас мне поют дифирамбы, было создано, продумано, написано уже полтора года назад! А они все относились ко мне тогда как к пустому месту, как к ничтожеству, недостойному даже снисходительного взгляда. Никому и в голову не приходило разглядеть во мне умного человека. Оказывается, для того, чтоб разглядели, нужно было с шефом переспать!

А Петечка — так на полном серьезе считал, что «вырастил» меня в своей компании, развил, обучил. Дебилизм! Если чему-то я и научилась, то только сама. А он лишь мешал. Ведь именно он в свое время чуть было не потопил меня, чуть не довел до ручки: еле выжила. А сам, оказывается, все это время присматривался, проверял меня на «вшивость», размышлял — можно ли со мной спать или я обычная дура и начну трепаться налево-направо. Раздуюсь от гордости, испорчу ему спокойную семейную жизнь и, не дай бог, — карьеру.

В чем-то он, конечно, был прав. Это его стараниями выросла и развилась во мне стерва! Его усилиями я превратилась в законченную суку. Едва получив приличную должность и собственный кабинет, я инстинктивно разделила всех трудящихся в «РусводКе» на два лагеря — на тех, кого отныне буду опускать и дрючить я, и на тех, кто сохранил за собой право иметь меня. Последних, к моему великому облегчению, оказалось совсем немного! Прорвемся. Теперь каждый здесь ответит за все пережитые мною в компании унижения. Даже те, кто тогда еще в «РусводКе» не работал.

Под «Европу», как гордо именовали вверенный мне проект внутри компании, выделили для начала штат в пять человек, которых мне предстояло набрать, и определенный, весьма, по моему разумению, внушительный бюджет. Причем вопрос, как осваивать деньги, был сугубо моей личной проблемой — проводить исследования рынка, ублажать европейских дистрибьюторов, давать рекламу, тратиться на взятки или платить людям бонусы. От меня требовалось одно — результат. И я развернула сражение за него не на жизнь, а на смерть.

С Петенькой мы виделись все реже — работы у меня теперь было невпроворот, да и его после собрания акционеров и утверждения годового плана рвали на части. Но все же пару раз в неделю он отсылал из офиса свою-мою «деточку» пораньше, и мы оставались в его кабинете одни. Меня это устраивало. Вполне.

На четверг мы договорились заранее — еще на прошлой неделе. Когда я в восемь вечера пришла в приемную Кузьмича, «деточки» на месте уже не было: значит, все в порядке, отослал. Но, приблизившись к двери кабинета, я услышала голоса. Один из них принадлежал нашему генеральному — надо же, оказывается, он снисходит время от времени до посещения чужих кабинетов, другой — Петру Кузьмичу. Я прислушалась. Когда еще представится такой случай: может, узнаю что-нибудь интересное о своем проекте. А то ни черта не понятно: довольны они, недовольны. Пока ни помощи, ни поддержки, ни нареканий. Пустота. Ясно, что дали время «на разгон», и все же…

— Ладно, с Украиной ты понял, — Лев Семенович, так величали нашего генерального, отхлебнул с шумом из чашки, — менеджера там надо менять. А то он нас с тобой без штанов оставит.

— Хорошо. Завтра полечу — разберусь, — по голосу Петра Кузьмича можно было догадаться, что лететь ему никуда не хочется. Но что ж поделаешь — работа.

— Кстати, вот еще, — генеральный помолчал, а потом рубанул сплеча: — Ты беса-то в ребре уйми.

— Не понял? — таких растерянных интонаций я от бывшего шефа никак не ожидала. Руки у меня от страха похолодели. — Ты это о чем?

— Слушай, Петь, не смешно. Ты думаешь, если у тебя в кабинете ни камер, ни прослушки нет, так никто ничего и не знает?

— Она сказала? — Сердце у меня ухнуло вниз. Вот гад! Это я что, своей преданностью дала повод так о себе думать?

— Нет, от нее никто и слова не слышал. Да расслабься ты. — Раздались легкие частые шлепки, видимо, генеральный снисходительно похлопал собеседника по щеке. Представляю, что тот почувствовал! — Кроме службы безопасности и меня, никто ни сном ни духом.

— А-а-а. — Петр Кузьмич окончательно сник.

— Давай я с тобой откровенно, а? — предложил Лев Семенович. — Тут такое дело. Очень Ритка твоя понравилась нашему генералу. Молчи! Сам виноват — на всеобщее обозрение притащил. А он в последнее время совсем загрустил. Я даже слышал, хочет акции продать и выйти из состава совета директоров.

— Да ты что?! — переполошился Петр Кузьмич. — Нас же без его поддержки таможенники мигом сожрут!

— Правильно! — обрадовался генеральный. — Все ты прекрасно понимаешь. Без прикрытия зама председателя ГТК жизнь нам медом не покажется — это точно.

— А она? — вспомнил вдруг Кузьмич. — Вдруг не захочет.

— О-о-о-й! — театрально пропел Лев Семенович. — Можно подумать, ты ее в свое время о чем-то спрашивал! Короче, будь человеком. Тебе еще и пятидесяти нет — устроишь ты свою личную жизнь. А генералу за шестьдесят. Ему сложней.