Нежное создание (СИ)

В доме было тихо. За закрытой дверью гостиной не слышалось ни звука.

В кухне догорал камин. Пахло мясом и копчёностями. На металлическом коробе с тлеющим торфом стоял глиняный горшок, на подставке — горячий чайник.

При свете свечи Хенни нарезала луковицу, шмыгала натёртым докрасна носом, изредка вытирала слезящиеся глаза. В миске лежали морковь, отжатая кислая капуста, приготовленные зелень и специи.

— Вечерять здесь будете? — спросила она, не поднимая глаз. — Хозяйка не в духе, будут пить только чай с мёдом и то неизвестно когда. Всё пишут и пишут, столько бумаги понапрасну извели, — вздохнула сокрушённо.

Ника взяла из буфета голубую чашку, налила чаю и села за стол, на котором стояла корзиночка с накрытыми булочками, тарелка с куском рыбного пирога, сыр двух видов, масло, творог, молоко, мёд.

От камина шло уютное тепло. Не хотелось ничего делать и ни о чём думать.

— Всё же наши соседи позвали прежнего садовника, — сообщила Хенни, отправляя нарезанные овощи в глиняный горшок.

— Он тебе нравится? — спросила Ника, с аппетитом уплетая пирог, запивая несладким чаем.

Вместо ответа служанка тяжело вздохнула и добавила в горшок специи. Взяв меха, раздула затухающий в камине огонь.

— Найдёшь себе другого… в Амстердаме, — сказала Ника.

Хенни снова тяжело вздохнула. От её недавнего радужного настроения не осталось следа.

— Ты когда его видела? — уточнила Ника.

— Перед вашим приходом, когда выносила ведро с отходами.

— Разговаривала с ним?

Снова молчание.

— Понятно, — с сожалением отметила Ника. — Не мешало бы тебе прояснить обстановку перед отъездом. Может, он тоже к тебе неровно дышит, и своим отъездом ты сделаешь несчастной не только себя.

— Что? — встрепенулась Хенни. — Как вы сказали?

— Пф-ф, — Ника подняла глаза к потолку. — Он женатый? Вдовец?

— Нет, — служанка вытерла руки полотенцем и села напротив молодой хозяйки. — Его мать и младшая сестра торгуют на рынке цветами, рассадой и разными растениями в кадках и горшках.

— Неплохо, — Ника налила себе вторую чашку чаю и взяла немного творога с мёдом — вкусно. — Ты общалась с садовником раньше? Разговаривала?

— Нечасто, когда по поручению хозяйки ходила к госпоже Бригитте, — сглотнула Хенни сухим горлом.

— И как?

Служанка дёрнула плечом.

— Угу, понятно, — отпила Ника чаю. — Тогда тебе срочно нужно выяснить, как он к тебе относится.

— Это как же? — выпрямилась Хенни и настороженно уставилась на молодую госпожу.

— Завязать с ним разговор, построить глазки. Если он не отвернётся и поддержит беседу, считай, дело в шляпе.

— Как?

Прожевав творог, Ника глотнула чаю:

— В общем, ты сразу всё поймёшь. Главное, не стесняйся, не сбегай от него, задержись, поговори.

— О чём?

— Мне казалось, что ты умеешь не только разговаривать с мужчинами, но и о других женских хитростях и уловках весьма неплохо осведомлена, — Ника допила чай и промокнула губы салфеткой.

Хенни стыдливо опустила глаза. Молчала и вздыхала.

Ника продолжила:

— Поговори с ним о погоде, о том, что любишь готовить пироги и хочешь обзавестись курицей с цыплятами.

— Разве ему будет интересно слушать такое? — вскинула на неё глаза служанка.

— Может, он соскучился по хорошей еде, и тоже любит живность, — улыбнулась Ника. — Что ты теряешь? Угости его пирогом, в конце концов. Пусть оценит твои кулинарные способности.

— Как-то вы говорите… — Хенни поднялась, когда молодая госпожа встала.

Ника зевнула, прикрыв рот ладонью:

— Что непонятного? — возмутилась с ленцой. — Будешь щёлкать клювом, другие шустрые девицы твоего садовника уведут, — и добавила тихо: — Если ещё не увели… Много их тут всяких ходит.

Ника поблагодарила обескураженную Хенни за вкусный ужин и вернулась в прохладный кабинет. Сделала гимнастику для рук и пальцев и нехотя взяла карандаш.

После первых проведённых линий с приятным удивлением обнаружила, что рука её стала лёгкой, а пальцы гибкими и послушными. Спина и плечи расслабились, будто слетела невидимая цепь, связывавшая по рукам и ногам, блокировавшая мысленные приказы.

Что стало тому причиной, можно было гадать долго и безуспешно. Руз отступила? Перестала контролировать чужую душу в своём теле? Перестала мешать? Её душа последовала за Ван дер Меером в Арнем и подглядывает за ним там? Такое возможно?

Главное — Ника снова может рисовать! Правда, тяжёлый карандаш по-прежнему неудобно лежит в руке, царапает бумагу…

Ещё чуть-чуть приноровиться, приспособиться…

Линии, окружности, штриховка, растушёвка…

Руки помнят. Знание и мастерство не пропьёшь.

Она упивалась процессом созидания, вновь и вновь рисуя… нет, не эскизы интерьера кофейни или надгробья и кладбищенские мемориалы — дойдёт очередь и до них. Она рисовала Ван дер Меера. Наслаждалась действом, улыбалась полученному результату.

— Ах, как же похож на нашего соседа! — вскрикнули за её спиной.

От потока воздуха вспыхнули свечи в высоком подсвечнике; сквозняк принёс аромат тушёного мяса со специями.

На стол опустилась глубокая мисочка с засахаренными орехами и сухофруктами. Стукнуло о столешницу донышко высокого стакана с тёплой водой. По граням зелёного стекла скользнули отблески отражённого света.