Нежное свидание в Италии

Глядя вслед уходящей Эйве, Лайм понимал, что у него есть лишь несколько минут, чтобы придумать сценарий гипотетического первого свидания. Куда генеральный директор крупной компании, отслуживший восемь лет в армии, захотел бы пригласить женщину? Нужно лишь назвать эксклюзивный ресторан. Он быстро набросал несколько названий и, когда Эйва вернулась, протянул ей телефон:

– Выбирай.

– Нет, так не пойдет. Нас бы непременно там заметили. Кроме того, ты бы не повел женщину в трауре в модное место.

– Ты права, – вздохнул Лайм.

– Самое главное – детали. Они придают истории достоверность. Давай думать.

Проблема в том, что Лайм не представлял, куда бы захотел пригласить Эйву на свидание, если бы это было настоящее свидание. Он бы выбрал место, где они могли бы смеяться, флиртовать, дать волю взаимному притяжению: глупо игнорировать, что между ними уже протянулась невидимая нить. Однако сейчас речь шла о гипотетической ситуации, деловом соглашении, о плане военной кампании.

– Если ресторан не подходит, может, я предложил сам приготовить нам ужин при свечах? – Воображение тут же нарисовало картину интимного вечера: тихая музыка, вино в ведерке со льдом, свежие цветы в вазе, случайные прикосновения… Лайм почувствовал, как просыпается желание. Он вспомнил их «романтические» ужины с Джесс, но тогда он ни разу не испытывал такого волнения. Даже свечи на их столе выглядели фальшиво. Лайм напрасно надеялся, что сможет рано или поздно ответить на ее любовь.

Вернувшись к реальности, он спросил Эйву:

– Что ты думаешь?

– Не уверена. Выглядит как‑то неубедительно. Ты бы пригласил незнакомую женщину к себе в дом в первый же вечер? – Она положила руку на сгиб его локтя. – Тебе тяжело, правда? Прости, но, если ты ни с кем не встречался после Джесс, воспоминания, должно быть, мучительны.

– Все нормально. Дай мне минуту. – Лайм подумал, насколько важно сейчас не ошибиться: главное – не дать ЭйДжею Мейсону погубить его репутацию и выиграть контракт Бомона. Он напряг воображение. – Как тебе такая история: пикник в Гайд‑парке при луне, толстый шерстяной плед, корзинка с изысканной закуской, холодное вино в хрустальных бокалах. Мы смотрим на звезды и говорим…

– Волшебная картина, – тихо согласилась Эйва.

На мгновение Лайм перенесся в мечту, увидел звездное небо над головой, почувствовал запах травы и щекочущий его щеку светлый локон Эйвы…

В наступившей тишине они смотрели друг на друга. Казалось, что в кабине самолета вдруг запахло цветами и свежей сдобой.

– Детали важны. Мы целовались? – Вопрос непроизвольно сорвался с его губ, и Эйва неуверенно засмеялась.

– К вопросу о деталях. Этот сценарий не годится: два месяца назад был декабрь.

– Вот черт, – хмыкнул Лайм, – а я так хорошо все придумал.

– Это правда, но нужен другой вариант. – Слегка приоткрыв губы, Эйва смотрела на него с надеждой.

– Постой‑ка. – Лайма охватило вдохновение. – Я пригласил тебя в парк на прогулку в конной коляске. Мы сидели рядом, завернувшись в шерстяной плед, ели пирожки с мясом, пили вино, слушали цокот копыт…

– И звон колокольчика. В воздухе пахло снегом, кругом простирался зимний ландшафт, и мы говорили…

Почему‑то Лайм не сомневался, что они целовались.

– Отлично!

В эту минуту прозвучал голос пилота:

– Посадка через десять минут, Лайм.

У Эйвы слегка кружилась голова, когда они спускались по трапу. Возможно, дело было в терпком итальянском воздухе или в том, что произошло в самолете. На секунду она была уверена, что Лайм поцелует ее, и хотела, чтобы он ее поцеловал. Воображение нарисовало такую яркую картину их свидания. Легкий бриз освежил лицо и вернул ее на землю. Лайм повел ее к лимузину.

– Пьер, муж экономки Елены, отвезет нас.

Короткая поездка, в течение которой Эйва непринужденно болтала с пожилым французом, окончательно привела ее в чувство.

– Скучаю по родине, – признался Пьер, – но Елена никогда не оставит свой дом, родных, хозяйство. Я смирился. Это цена любви.

Неожиданно Эйва испытала зависть к этим счастливым людям. Она знала силу любви и ее разрушительное действие. Карен Кассевети любила мужа до умопомрачения. Страх потерять его преследовал ее всю жизнь и диктовал все поступки, включая рождение ребенка. Дочь стала инструментом в изнурительной борьбе за сохранение семьи, но до самой смерти Джеймса Эйва видела страх во взгляде матери, повсюду следовавшей за мужем. У Карен Кассевети были все основания бояться, ведь Джеймс любил первую семью, но променял ее на богатство. Он предпочел леди Карен Хейл только ради ее денег и связей, которые помогли основать «Дольче». Любовь обладает огромной силой, но цена может быть слишком высока.

Тем временем машина остановилась у живописного каменного коттеджа с чугунной решеткой на балконах второго этажа. Двор окружали высокие деревья. На крыльцо вышла элегантная седовласая женщина и приветливо помахала им рукой:

– Добрый вечер, Лайм. Приятно видеть тебя снова.

– Тебя тоже, Елена. – Лайм расцеловал женщину в обе щеки. – Как дети? Прибавление в семье? – Он повернулся к Эйве: – У Елены четверо внуков: девочка родилась два месяца назад.