Нежность по принуждению

В этом вся и проблема. Большая проблема. Она мало того что не считается с моими базовыми нуждами, так и просто не уважает как мужчину и спутника жизни. Кристинину модель отношений даже партнерской не назовешь — избалованная принцесса хочет царствовать. Вот только я не один из ее холопов или подписчиков, и неважно, что мы, фигурально выражаясь, из одной песочницы.

— Потому что это мое решение, и я не должен отчитываться перед тобой за каждый свой шаг. Таким поведением ты только унижаешь себя и оскорбляешь меня.

Она замирает в моих руках, словно то были не спокойно сказанные слова, а звонкая пощечина. Крис часто моргает, и по щеке соскальзывает крупная слезинка.

— Руслан, прости, — всхлипывает она, вцепившись пальцами в рукав моего пиджака. — Просто я очень тебя люблю и хочу понять, что с нами стало. Ты охладел ко мне.

— Не говори глупостей.

Я выкручиваюсь из ее цепких пальцев и подхожу к стеклянному столику, на котором составлены тяжелые графины. Открываю первый попавшийся и наливаю добрую порцию шотландского виски. Пить до обеда — не особо хорошее решение, но выбора она мне не оставила.

— Глупости? — переходит Кристина в режим «гламурная стерва». — Я даже не помню, когда мы с тобой были близки в последний раз. Я тебя больше не возбуждаю, Руслан?

— Ты сама в этом виновата, — отвечаю я, сделав большой глоток обжигающего вкусовые рецепторы напитка. — Ты прекрасно знаешь, что я не терплю попыток сделать из меня ручную собачонку и прочих манипуляций. Ты столько раз вела себя неподобающе, что сейчас можешь винить в моей холодности только себя.

— Я все знаю, — выкрикивает Крис истерично и добавляет потухшим голосом: — Мне известно, чем ты занимаешься в том доме.

— Как давно знаешь? — я резко оборачиваюсь и натыкаюсь на яркое отвращение, перекосившее ее красивое лицо.

Не припомню, чтобы сам так кривился, отмывая ее от обильной рвоты, которую Кристина маниакально вызывала в очередном приступе булимии. Кажется, она совсем позабыла, что не святая, учитывая, что только в этом году моя невеста уже три раза попадала в специализированную клинику.

— Давно, — поясняет, усмехнувшись так, словно поставила мне шах и мат. — И мне известно, что ты чуть не уничтожил репутацию своей семьи, связавшись с той девкой. Если бы папа узнал…

— Папа?! — прерываю я ее, сжав бокал так сильно, что он чуть не хрустнул в пальцах. — В этом вся ты. Чужое мнение и репутационные вопросы — это все, что тебя волнует. Если тебе так противно быть со мной, давай разорвем помолвку? Я буду джентльменом и возьму вину на себя.

Теперь в ее глазах плещется истинный страх. Наш разрыв сродни позорной потере статуса. Настолько позорной, что можно прикрыть глаза на мои грешки.

— Нет, нет, — горячо шепчет она, кинувшись ко мне и уцепившись в мое запястье. — Русик, я же люблю тебя. То, что ты хочешь, для меня слишком. Я не шлюха.

Ловлю себя на мысли, что Арина в своем желании отдавать мне всю себя становится только еще более чистой и искренней, а вовсе не шлюхой.

— В этом твоя проблема, Крис. Наша проблема. Ты плевать хотела на мои нужды, и необходим я тебе исключительно как аксессуар.

— Русик, что с тобой стало? — вдруг выдает она таким тоном, каким обычно говорят с отпетыми мерзавцами. — Зачем тебе все это? Мне казалось, что мы счастливы. Что такого дают тебе эти девки, чего не могу дать я?

— Ты же знаешь что, — парирую я холодно, давно смирившись с ее ханжеством в таких вопросах. — И ты же сказала, что эти извращения не для тебя, и ты не собираешься быть для меня шлюхой.

— Мне казалось, что тебе нужна женщина достойная, — зло упрекает она, навсегда проведя между нами непроницаемую черту. — И я повела себя достойно, проигнорировав твои слабости, умолчав о них.

— Мне нужна шлюха в постели, — проговариваю спокойно, с удовольствием наблюдая за ее реакцией.

Кристина сделала мне очень больно, и я не собираюсь спускать ей это с рук. И эту чопорность сейчас разобью как стеклянный купол.

— Да как ты смеешь, Данилевский? — визжит Крис и отклоняется назад, чтобы хорошенько размахнуться. — Как у тебя совести хватает мне такое говорить?

Я перехватываю ее руку в паре сантиметров от собственной щеки, но Крис явно вошла в раж, и эту безобразную истерику уже не остановить так просто. Она размахивается свободной рукой, но и здесь Кристину поджидает неудача — я останавливаю зарождающуюся пощечину на полпути от своего лица и сжимаю тонкое запястье.

Я резко разворачиваю ее лицом от себя, крепко прижимаю спиной к груди и «вяжу» собственными руками таким образом, чтобы все ее истеричные брыкания гасились на корню.

— Смею, дорогая, потому что ты посмела сегодня явиться сюда и читать мне морали. Успокойся и дыши глубже. Да, мы оба не ангелы, но давай уже относится уважительно к маленьким слабостям друг друга.

— Отпусти меня, — визжит она, заливаясь слезами.