Нежность по принуждению

— Да, верно, — кивает Рус, и его глаза становятся васильковыми от беспокойства.

— Вы заказывали доставку на сегодня, — продолжаю я нести несусветную чушь.

— Неужели? Я, наверное, забыл, что вы должны были прийти сегодня, — продолжает он подыгрывать мне, и от его возбуждающего тона я чувствую, что несмотря на злость и обиду, низ живота начинает характерно тянуть.

— Именно так, — давлю я уверенно и подхожу к Крис, которая никак не может определиться, как реагировать на мою клоунаду.

Что ж, теперь только я, она и медведь.

Приблизившись к ней, я замечаю, что всегда идеальный на видео макияж испорчен слезными дорожками. Вероятно, не одна я хнычу, когда он проделывает свои будуарные фокусы. Протягиваю ей белого медведя с большим красным сердечком в лапах со злорадной ухмылочкой.

— Вот, это вам. У вас очень заботливый и любящий жених, Крис.

— Мы знакомы? — прищуривается она, машинально ухватившись за медведя.

О да, в каком-то смысле знакомы. Мы спим с одним и тем же мужчиной, и, вероятно, обе не хотим его терять. О боги, как я могла в такое влипнуть? Дура. Дура как она есть.

— Лично нет. Просто я ваша подписчица, — выдаю я чистую правду. — Я в восторге от ваших видео.

— Спасибо, — улыбается она, и от белоснежности виниров в комнате становится светлее. — Очень мило. Я отправлю тебе сигну, если напишешь комментарий под последним видео.

Я скриплю зубами. Да пошла она со своей сигной, и женихом в придачу! Как же мне хочется разорвать этого медведя на клочки и высказать Руслану, какой он мерзавец. Но я держусь.

— Это было бы здорово, — киваю я и бросаю Русу: — Расписываться нигде не нужно. Спасибо, что так точно указали адрес. Бегать, искать не пришлось, приятный заказ. Прощайте.

Поворачиваюсь к нему спиной и максимально спокойно шагаю к двери, а спину парализует от их взглядов. Я соскальзываю в истерику, которая вот-вот разразится подобно грозе. Внутри меня что-то умерло, но, прежде чем дать выход разрывающему меня горю, надо выйти из его кабинета, преодолеть приемную и не показать, как мне хреново.

Не чувствуя под собой ног, прохожу мимо секретарши в уродливых очках, которая что-то мне говорит, и покидаю его офис.

Несусь прочь из делового центра, на ходу утирая слезы тыльной стороной кисти, которая скользит по мокрой коже. Ничего не вижу из-за слезной пленки и постоянно на кого-то натыкаюсь. Извиняюсь как китайский болванчик и продолжаю свой путь наружу почти на ощупь.

Мне кажется, что на улице я снова смогу дышать, но ласковое солнце и ветерок не помогают, скорее, наоборот — грудь будто стянули ремнями и воздуха не хватает. Сил нет, и я отупевшей ватной куклой плюхаюсь на первую попавшуюся скамейку.

Роняю лицо в ладони и реву, наплевав, что вокруг меня кишит человеческий муравейник. Пусть все они сквозь землю провалятся. Пусть всё провалится. И он тоже.

— Иди в машину, Арина, — накрывает меня смиряющим куполом его вибрирующий баритон.

Я размазываю по лицу слезы, которые мешают четко видеть, и упираюсь взглядом в его рыжие оксфорды. Поднимаю глаза и пытаюсь испепелить взглядом этого предателя, которого, кажется, люблю. Ведь если бы не любила, мне не было бы сейчас так больно.

Вскакиваю на ноги, чтобы быть хоть немного повыше, но все равно утыкаюсь взглядом в грудь, скрытую от моих глаз только фисташкового цвета рубашкой. Когда он успел снять пиджак? Да и был ли он, вообще, на Данилевском, когда я вломилась в его кабинет с дурацким медведем в обнимку? Единственное, что я помню четко до боли в глазных яблоках, — это его руки на ее трепещущем теле.

Как же хочется высказать этому респектабельному господину, который сделал меня своей живой куклой, все, что я о нем думаю. А потом просто убежать. Далеко-далеко. В идеале переселиться жить на Венеру. Или и вовсе в другую солнечную систему. Но вместо всех этих храбрых, дерзких поступков я просто пялюсь на него, и всех моих сил хватает только на то, чтобы кое-как сдерживать рыдания, взрывающие грудь.

— Я сказал, иди в машину, Арина, — повторяет он, сковывая меня металлом, которым прошит его безучастный голос.

Посреди жаркого полудня моя кожа покрывается острыми, жалящими мурашками. Холод его интонаций промораживает до костей.

Я слабая и глупая. Настоящая тряпка с отключенной гордостью. Не могу пересилить себя и хотя бы просто уйти от Данилевского. Ведь, если я это сделаю, все будет кончено. Окончательно и бесповоротно. Я просто не могу своими же руками прекратить эти порочные, неправильные во всех смыслах отношения.

Меня тянет к Русу мощью промышленного магнита. Много не надо — он смиряет меня взглядом искристо-голубых глаз. Я ломаюсь. Сдаюсь, словно за каких-то несколько дней подчиняться ему вошло у меня в привычку.

Плетусь к машине, подгоняемая его пристальным взглядом. Ну почему, когда была такая возможность, я не сбежала на другой конец Москвы? Да и, вообще, как он материализовался рядом со мной так быстро? Что сказал ей? Или этой Крис до фонаря, с кем и когда развлекается ее жених?