Нежность по принуждению

Они всегда смущаются, когда предлагаешь попробовать себя же на вкус. Ариша — не исключение. Замешательство длится от силы пару секунд, и девочка все же делает очередной шажок за грань дозволенного. Обхватывает мой палец губами, потихонечку затягивая его в ротик, который на ощупь как стенки влагалища, но нежнее.

— Соси, — отдаю очередной приказ и свободной рукой снимаю с себя ремень.

Она чувственно и сексапильно посасывает мой палец, раскрывая свой потенциал очень хорошей девочки.

— Я не потерплю больше истерик. Ты будешь послушной теперь? — спрашиваю, медленно извлекая палец из жадно ласкающего его ротика.

— Я буду послушной, мой Господин, — простанывает Ариша.

— Хорошая девочка. Кому ты принадлежишь?

Одновременно с этим вопросом я накидываю ей на шею петлю, сделанную из выдернутого из шлевок ремня. Протаскиваю его конец сквозь пряжку и тяну до тех пор, пока полотно не схватывает шею импровизированным ошейником. Теперь на ряду с ее оргазмами я контролирую и скользящую петлю, давящую на горло.

Девочка привстает на носочки и вжимается в меня попкой, потираясь о твердый член.

— Вам, мой Господин, — шепчет сдавленным голосом.

Говорит она так не из-за петли, которая пока сильно ослаблена, а из-за мешающего дышать возбуждения. Теперь обычный секс всегда будет для Арины безвкусным как мастурбация.

Стаскиваю брюки и вхожу в нее глубоким резким толчком. Таким грубым, что мог бы причинить ей боль, если бы моя крошка не была такой мокрой и жаждущей этого.

Ослабляю петлю и выхожу из нее почти полностью, но только чтобы в следующий миг втолкнуться вновь и натянуть полотно ремня, обмотанное вокруг моей ладони.

Ариша шире раздвигает ноги и прижимается ко мне — чтобы я проник еще глубже, а петля не задушила.

— Если ты снова нарушишь какое-то из моих правил или посмеешь говорить со мной в таком тоне, наказание будет иным, — отчитываю я ее, пытаясь не слететь с катушек, чувствуя, как она сжимает меня и обволакивает внутри своего тела. — Я буду изводить тебя уже отсутствием разрядки.

— Я буду хорошей девочкой, — мычит Рыжик, подёргиваясь в моих руках.

Глубокие, наполняющие толчки заставляют ее хныкать, и очень быстро приводят к яркому вагинальному оргазму. Арина издает звук, похожий на приглушенный рык и пальцами впивается в ободок лузы. Невинность, требующая разврата. Вкусного и бескомпромиссного.

Она вздрагивает и сжимает меня мышечными тисками. Я в последний раз дергаю ремень, выхожу из нее и разворачиваю девочку лицом к себе. Разрядка — как взрыв, разносящий меня вдребезги. Оргазм распыляет на атомы и не дает снова собраться в единое целое, словно какая-то часть меня отныне принадлежит ей.

Перехватываю член у головки и кончаю на ее маленькую аккуратную грудь, с упоением наблюдая, как теплые капли ложатся на бледную кожу.

Я освобождаю ее от своих галстука и ремня, подхватываю под колени и укладываю на колючее сукно. Шпилька вылетает из волос, и густые, пышные пряди цвета меди рассыпаются вокруг нее сияющим ореолом.

Без сил валюсь рядом и позволяю мозгу побыть в отключке. Сейчас ничего не важно, кроме ее обожания, которое читается в серых глазах, обрамленных мокрыми ресницами. Рыжик смотрит в потолок расфокусированным взглядом и очень напоминает ожившую куклу. Совершенство во плоти.

Издав тяжелый, мученический и очень демонстративный вздох, она поворачивается ко мне лицом и скорчивается в позе эмбриона. Положила голову мне на руку и смотрит умоляюще. Она такая горячая, что меня словно поливают кипятком.

Типичное поведение девушки, которая хочет, чтобы ее утешили и пожалели. Ну или маленького ребенка, который боится остаться один и изо всех сил старается не разочаровать родителя.

Я сажусь, снимаю с себя рубашку и накрываю ею Аришу, хотя девочка вовсе не от холода дрожит. От эмоций, переполняющих хрупкое тело.

Ложусь обратно и тоже поворачиваюсь к ней лицом.

«Что мне сделать, чтобы остаться насовсем?» — спрашивают ее глаза.

Остаться не получится. Это не нужно ни мне, ни ей. Между нами возрастная пропасть с ярким социальным компонентом. И это только верхушка айсберга. Если же заглянуть под мутную воду, то и вовсе станет понятно, что мы противопоказаны друг другу. Возможна только такая вот вспышка. Столкнулись, насытили друг друга эмоциями и разошлись навсегда. Ради ее же блага.

— Не влюбляйся в меня, крошка. Не надо, — советую я, очерчивая вокруг себя меловой круг. — Нам друг с другом хорошо, но это временное приключение. Как хороший отпуск.

— А что, если я уже? — по-детски выпаливает то, что чувствует.

Удар под дых. Солнечное сплетение загорается огнем и сжимается до размера булавочной головки.

— Воспринимай это как игру, — вздыхаю я.

Как всегда, прикрываюсь словами и спокойным, почти менторским тоном. Но есть проблема. Я и сам чувствую больше, чем должен.

— Как же мои чувства? — продолжает Рыжик проникать мне под кожу.

— Временны и иллюзорны. Пройдут как высокая температура, — улыбаюсь я, поглаживая ее по голове.