Нежность по принуждению

Впервые в жизни я не гонюсь просто за удовлетворяющей моим желаниям сабмиссивностью. Я хочу только ее. В Теме. В жизни. Хочу видеть, как расцветут рыжие веснушки под солнцем Тосканы. Хочу прижимать ее обнаженную спину к пыльной кладке винного погреба. Хочу всю жизнь сжимать в пальцах ее поводок. Хочу уже стать собой на полную ставку, а не быть им временами.

— Ну что, Энди? Тебя-то она точно захочет, — подмигиваю я крысе в клетке и выхожу из лифта.

В кровь вспрыснулась лошадиная доза адреналина — механизм «бей или беги» только что активировался на полную катушку. Подбежать к Родиону и размозжить его самонадеянную морду о стену — все, чего я сейчас хочу. Сжимаю кулаки до хруста костяшек.

Стоит, облокотившись на стойку рецепции, и любезничает с Ариной, которая вполне мило улыбается этой скотине, которая вечно пытается меня обскакать: в частности, доказать моим сабмиссив, что они не какие не малышки, а Мазы, купающиеся в боли. Большинство просто ломается от его воспитания, потому что из моих девочек вырастить помешанную на боли и унижениях Мазохистку почти невозможно. И Арина даже близко не это «почти» в два процента.

Морщусь от сладковатой вони, которую источает огромный букет белых роз, лежащий на стойке.

— Арина, — ставлю рядом с ней клетку, — возьми это и иди в мой кабинет. Найди там подходящее место для него.

— Русик, ты, я вижу, завел себе нового питомца, — саркастично замечает Родион, медленно переведя взгляд с Арины на меня.

Своими узловатыми пальцами он откидывает с лица длинные волосы и подмигивает моей девочке. Для него она все равно, что забавно пищащая крыска в клетке. Скованная по рукам и ногам. Буквально и фигурально.

Арина застывает как зависшая операционка, а ее взгляд мечется между нами как пинг-понговый шарик. Наконец девочка, кратко мне кивнув, хватает клетку и торопливым шагом, громко стуча каблуками, идет в мой кабинет.

— И тебе привет, Родик, — мрачно проговариваю я и тянусь к коробочке, перевязанной черной атласной лентой. Даже с подарком притащился. — Что ты здесь забыл?

— Как грубо, Руслан. Где же твои манеры? Даже кофе не предложишь? — он картинно закатывает глаза, уверенный в том, что обскочит меня и прибьет сверху сарказмом.

Я срываю с чертовой коробки ленту и откидываю крышку. На черном бархате, поблескивая металлической частью, лежит кляп-паучок: по сути, расширитель для рта с изогнутыми лапками, позволяющий горячо и извращенно оттрахать ротик Сабмиссив.

— Не предложу, — почти рыкаю я и выкидываю аксессуар вместе с коробкой в корзину с бумажным мусором.

— Да ты на взводе, Руслан Максимович, — вновь довольный смешок и резанувший меня волчий взгляд. — Смотрю, ты решил отойти от Темы и окунуться в порнушные сценарии. Ну знаешь, трах босса и секретарши. Все такое.

— Я же предупредил, чтобы ты ее не трогал, и даже не приближался, — жестко прерываю я сценический балаган, который он устроил.

— Ты, вероятно, предпочитаешь затыкать ее рабочий ротик кляпом-шариком, — продолжает Родион юродствовать, поглядывая на приоткрытую дверь моего кабинета, а потом его лицо перекашивается злой гримасой, а самодовольная ухмылочка стекает, заменившись кислым оскалом. — Советую тебе, Русланчик, уняться уже со своими угрозами, пока каждая паршивая псина в двух столицах не узнала о твоих похождениях, которые ты так старательно заметаешь под ковер.

— Это не угрозы, Родион, — с улыбкой хлопаю его по плечу и тихо, но четко проговариваю: — Это обещание. Если хоть пальцем ее тронешь, я заставлю тебя пожалеть, что ты на свет родился, и ничто меня не остановит.

— Тихо-тихо, — угрожающе шипит он, схватив меня за лацканы пиджака. — Расслабься. Твоя…Подожди-ка, уже не твоя. Эта сладкая Сабочка будет в моих руках в полном порядке. Со мной ей будет лучше. Вспомни Алю и Настю. Твоими стараниями одна давно в могиле, а другая — завсегдатай психушки. Ты уничтожаешь всех, кого касаешься.

— Пошел вон, — шиплю, натянув ткань до треска. — Я тебя уничтожу за одну-единственную ее слезинку, пролитую по твоей вине.

— Как она тебя, — шипит Родион, — задела. По стенке размазала просто. Играет с Доминантом как с игрушкой.

Он отдирает от себя мои руки, разворачивается на пятках и идет к лифту, выкинув вверх руку с пальцами, показывающими жест «Victory».

Урод. Я швыряю в корзину для бумаг чертов букет, от удушливого запаха которого мутит, хватаюсь пальцами за кромку стола и зажмуриваюсь, пытаясь сбить бешено грохочущий пульс.

Резко разворачиваюсь и, чеканя шаг, иду к ней.

Ариша стоит у окна и что-то шепчет крысу, который встал на задние лапки и просунул нос сквозь прутья клетки.

— Руслан Максимович, — вскидывает на меня глаза. Там серая буря. — сварить вам кофе?

Нет, малышка, время игр закончилось. Сегодня я буду распекать тебя. Жестко, как никогда.

— Нет, не надо, — подхожу к ней вплотную и обхватываю скулы пальцами. Хочу, чтобы девчонка в глаза смотрела. — Я сказал тебе, не связываться с Родионом.

— Он только лишь подвез меня, — быстро моргает она, не смея двинуться.