Нежный человек

– Да, милочка Маруся, жить надо честно и правдиво на земле, – вздыхая, издалека заводила разговор Лариса Аполлоновна; начинала как бы случайно, как бы занятая совсем другими, более важными мыслями. С того самого дня, как она получила характеристику, у нее в голосе что-то изменилось, слова стала произносить спокойнее, размереннее, как подобает человеку значительному. – Я самый насущный тому пример. Как я прожила жизнь? Кто скажет, что не так, как положено? Никто. Абсолютно! Только человек с нечистой совестью польстится на такое грязное мероприятие. Я так много сделала для людей, отдала им столько сил, здоровья, столько своих нервных клеток положила на алтарь их благополучия, что этих самых клеток хватило, чтобы построить космический корабль для полета на Марс.

Такие разговоры заводила Лариса Аполлоновна всякий раз по возвращении Марии с работы, полагая, что если вода камень точит, то уж из рассказанного что-то да западет племяннице в душу и пустит росточек. Мария по своей наивности слушала, хотя ей, признаться, уже надоели рассказы томящейся от безделья тети Ларисы, и она старалась поскорее сесть за учебники.

***

Первый экзамен – сочинение. И Мария пыталась, придя с работы, как можно быстрее сбежать из квартиры, посидеть в сквере или во дворе – почитать учебники. Но тетя Лариса, решив, что влияет на племянницу исключительно положительно, а ее беседы вместе с тем большая честь для провинциалки, старалась, как только могла, получая и сама немалое удовольствие от своих же назиданий, которые сводились к поучительным примерам добродетельных шагов самой Ларисы Аполлоновны как вдовы боевого генерала и крупной общественной деятельницы.

– Я скоро буду приглашена в один большой дом, так там будут исключительно высокие люди, достойные глубочайшего уважения и всяческого почитания, – объявила однажды Лариса Аполлоновна.

– Да, тетя Лариса, но у меня завтра экзамен.

– Завтра? – удивилась тетя, сраженная этим сообщением точно громом. – Да что ж ты, дуреха, молчишь? Да как же теперь? Завалишь ведь! Бестолковая ты моя, вот умишком не вышла. Как же ты молчишь? Что у нас завтра за день?

– Пятница. Первое августа.

– Да уж вечер! Да что ж ты молчишь? – поражалась Лариса Аполлоновна. – Завалишь ведь, я знаю. Мне надо было ввязаться.

– Да как, тетя?

– Пошла бы прямо и объяснила им, кто я такая и кто ты такая. В жизни, милочка, должен быть контроль. Не народный, а личный контроль.

– Зачем, тетя Лариса? – сконфузилась Мария.

– Как зачем? А ты моя племянница. А экзамен, говоришь, утром?

– В девять часов утра.

– У Иринки тоже был в девять, но я знала за неделю, когда у нее произойдет экзамен. Ну, милочка Маруся, с такой тетей – и пропасть – грех на себя надо брать великий. Хотя бога нету и греха, значит, тоже нету. Я бы с ними говорила так, что они бы не посмели тебе поставить плохо. Они бы поняли, с кем имеют дело, а то своих же будут толкать все равно – знакомых, родственников. Как же ты?! Эх, милочка Маруся, гляди, сама будешь виноватая: провалишь, как пить дать, провалишь. И даже не возражай мне.

***

Еще только-только окон коснулся первый свет, как Мария вышла на улицу, думая только о том, что ничего не знает и что голова ее удивительно пустая. Она волновалась, как девочка-первоклассница, которая впервые переступила порог школы. Мария, боясь сглазу, до последнего дня никому на работе не сообщала об экзаменах; только в последний день, когда нужно было подписать заявление о предоставлении отгулов за сверхурочную работу, пришлось ей открыться. Коровкин в тот день, когда Дворцова подошла к нему с заявлением, непонимающе уставился на нее, подумал для солидности минуты три-четыре, не удивляясь и как бы подчеркивая важность задуманного Марией и переживая вместе с подчиненной ответственность момента. Галина Шурина восхитилась, узнав о поступке подруги. Вместе с Коновой она устроила вокруг Марии настоящий танец, шепча какие-то суеверные заклинания, долженствующие помочь ей на экзамене. Мария боялась огласки; еще с детства в ней пряталось допотопное суеверие, что, если серьезное дело станет явным до поры до времени, не стоит ждать удачи.