Нежный человек

– О! Что такое у вас в руках, Маша? – спросил он, присматриваясь и узнавая знакомые вещи.

– Видишь, Мишельчик, Маня уезжает в отпуск на родину, в чем приехала, так в том и едет домой, – проговорила озабоченно Аленка, присматриваясь к новому костюму своего Мишеля, – на нем красовался артистически блестящий фрак, белоснежная сорочка с пышным жабо, лакированные туфли на высоком каблуке. – Скажи, ведь засмеют! Особенно будет смеяться бывший муж. Честное пионерское! Мои тряпки ей малы. Попробуй примерь, Маня, их. Попробуй.

– Ты совсем сдурела, при человеке? Куда мне их мерять, когда и так видно: малы.

– Мишельчик, ей американские джинсы пойдут, – обратилась Алена к иностранцу.

– О, я понималь, – оживленно заговорил Мишель, оценивающе оглядывая Марию, как бы стараясь определить размер. – Вам нужен сорок восьмой размер американский джине. Определил! О! Я понималь!

– Сколько будет стоить, я отдам, – схватила Мария сумочку, доставая оттуда кошелек, набитый отпускными деньгами, не веря еще, что и у нее будут свои настоящие джинсы, которые, как все признают, ей очень пойдут.

– О! Деньги потом, деньги завтра, милая Маша. Я вам, милая Маша, маленький сюрприз сделаю.

– Нет, никаких подарков, делайте их Аленке, а мне не надо, – резковатым голосом ответила Мария и посмотрела на подругу. – Сколь они стоят, я отдам все до копейки.

– О да! Понималь я. Джинсы американские со строчкой и фирменными украшениями стоят двести пятьдесят рублей, – отвечал недовольно Мишель сухим, потрескивающим голосом.

Мария не ожидала такой цены, соображая, что маловато будет отпускных. Цена, которую назвал Мишель, конечно, очень завышена, и стоить такую цену джинсы не могут и никогда столько не стоили. И Мария, растерявшись, присела, чтобы не видеть искрящихся, прозрачных глаз иностранца, потому что уже высказала свою явную заинтересованность и готовность купить джинсы, и ее охватил стыд.

– Я подумаю, я завтра скажу, – пробубнила она Аленке с мольбой, медленно опуская свою сумочку. Подруга все поняла, молча приняла Машину просьбу, а Мишелю сказала:

– Мишельчик, ты завтра тащи сорок восьмой и рост четвертый, у нее сейчас денег маловато, в отпуск же едет, там нужны будут большие расходы.

– Нет, – соврала Мария. – Деньги есть, дело не из-за денег. – Она стала рыться в сумочке, чувствуя, как покраснела. – У меня денег-то полно.

– О да! Я понималь. Однажды меня вызывает один очень важный государственный человек и говорит: Мишель, одолжи мне денег, а то я проигрался в пух, как говорят, и прах!

– Нет, нет, – не соглашалась Мария. – У меня деньги есть.

– Не ломай дуру, – цыкнула на нее Топоркова и сделала такие глаза, что Мария запнулась на слове. – А как же, Мишельчик, насчет обещанной работы для Маши? – совершенно другим голосом поинтересовалась Алена с озабоченным видом, который принимала, стоило ей взяться за стоящее дело. – Поездки – хорошо. Конфликты урегулировать – отлично. А вот обещанное как же? Я бы сама сделала, но я уж не могу волноваться, сил нет больше.

– Я сделаю один маленький поездок по нужному региону, и все будет в норме, – отвечал Мишель, спохватившись, что не успел об этом сказать раньше.

– Примем к сведению, – согласилась Аленка, усаживаясь на диван и приглашая Марию. – А о чем ты хотел нам сказать?

– О да! Ты же помнишь, меня внезапно вызвали и сказали: так, мол, так, поезжай уладь конфликт. Время трудное, сложное.

– А крупный конфликт? – с нетерпением спросила Топоркова.

– О да! Это Африка. Там всегда крупные конфликты, люди страстные, темпераментны, как говорят французы! Я сразу прибыль в Марокко.

– То было в Марокко? – спросила Аленка.

– О нет! Я там остановился, – отвечал Мишель торопливо. – Я там остановился, я беседовал с королем Марокко. Он меня принималь роскошно – фрукты много, в халатах ходили длинных восточных. О да! О, то было незабываемо. Он мне сказал: ты, Мишель, Герцог де Саркофаг! Ты единственный, кто может урегулировать разгорающийся конфликт. Конфликт горит, как большой пожар!

– Но это было все же в Марокко? – досадливо поинтересовалась Топоркова, поглядывая раздраженными глазами на него. – Марокко?

– Дипломатический код!

– Что, нельзя сказать?

– Нельзя, Алена, нельзя, Прекрасная, настанет день, и я тебе скажу все, моя Прекрасная.

– Пусть, – отвечала равнодушно Топоркова, перебирая пальцами оборки на своей кофте и делая вид, что дела Мишеля ее совершенно не интересуют. – А я знать не хочу, господин Мишель, Герцог де Саркофаг.

– О да! – воскликнул Мишель и встал, одергивая свой блестящий фрак, так не идущий ему и в то же время так подчеркивающий его фигуру, упругий торс и длинные руки. Он своим видом как бы говорил: посмотрите, какой я мужчина!

***