Нежный яд. Страсти

Клариси молчала, словно не знала, с чего начать. Слишком долго она ждала этого разговора. Она готовилась к нему всю жизнь и неожиданно для самой себя растерялась. Не таким представлялся ей этот момент, не тюремную камеру рисовало ей пылкое воображение. Да и Валдомиру не выглядел растоптанным и страдающим. Перед глазами Клариси возникло лицо ее матери, с горькими морщинами по краям губ и очень уставшее. Сомнения отступили: назначенный час пробил.

Клариси повернулась к крошечному оконцу, в котором виднелась синяя полоска неба. На подоконник уселась маленькая птичка и, что-то чирикнув, вспорхнула прочь.

– Я обещала уничтожить вас одному очень дорогому и близкому мне человеку.

– И кто же этот человек? – негромко спросил Валдомиру.

– Этот человек – моя мама!

– Твоя мама? А какое я имею отношение к твоей маме?

Клариси не хотелось отвечать на его вопрос, ей хотелось говорить о маме. Она смотрела на Валдомиру, а видела хрупкую чернокожую женщину, с шапкой непокорных вьющихся волос, с большими грустными глазами. Кожа Клариси мгновенно вспомнила прикосновение добрых и теплых материнских рук. Боже, как она скучала по ним все эти годы! Материнские руки добывали Клариси мягкую постель и дорогие лекарства, учебники и модную одежду. Руки матери открыли Клариси дверь в университет, а сами знали только грязную работу. Они мыли вокзальные туалеты, терли мастикой паркет в богатых домах, стирали и убирали. Эти руки не знали отдыха. «Трудиться, не покладая рук», – это говорилось о ее маме. А потом вечерами ее руки были такими опухшими и уставшими. Клариси делала им массаж и подкладывала под них подушки. Они были очень благодарными, руки ее мамы. Они так нежно гладили ее, обнимали, аккуратно расправляли складки на платьях; нежными касаниями стряхивали с девичьих волос капли дождя. Дожди идут по-прежнему, а стряхнуть капли некому...

– Моя мама умерла совсем молодой, ей было чуть за сорок. Мне казалось, что ее доконала непосильная работа. Но теперь я знаю: она умерла от тоски и одиночества. Она так и не смогла забыть единственного мужчину, которого полюбила в юности.

– Очень трогательная история. Но при чем тут я? – Голос Валдомиру звучал раздраженно. Он ждал конкретного ответа, а его опять потчевали пустыми разговорами о какой-то маме.

Клариси оставила без внимания его раздражение и опять надолго замолчала.

– Хорошо, я скажу вам ее имя. Белмира Рибейра, – Клариси напряженно смотрела на Валдомиру, стараясь не пропустить ни одного движения его лица. – Помните ли вы Белмиру Рибейра, которую бросили беременной тридцать лет назад? Вы предпочли ей Элеонор Берганти, девушку из родовитого семейства. А брошенная и забытая вами негритянка Белмира Рибейра родила вашего ребенка. Эта была девочка, которую она назвала Клариси. Я – ваша дочь! И я ничего у вас не крала! Я взяла только то, что принадлежит мне по праву. Хотите вы того или нет!

Побледневший Валдомиру поднялся и, извинившись, покинул комнату. Он спустился в холл, где его ждал Фортунату. Он вкратце изложил ему суть рассказа Клариси.

– Я действительно припоминаю чернокожую девушку. Мы жили с ней в одном пансионе. Но этой истории уже более тридцати лет. Для меня это все далекое-далекое прошлое, – Валдомиру все еще не мог осознать услышанное.

– Погоди расстраиваться. – Фортунату задумчиво крутил в руке трубку. – Не допускаешь, что это – очередная ложь, уловка?

Валдомиру повернулся и быстро зашагал к комнате, где сидела Клариси.

– Да, я был знаком с Белмирой Рибейра. Но это совсем не значит, что ты моя дочь.

Клариси видела, что Валдомиру справился с первоначальным шоком, потрясением и взял себя в руки. Но и у нее уже давно был заготовлен ответ на этот запланированный ею вопрос.

– Для этого существует анализ ДНК на предмет определения отцовства. Я готова сделать его немедленно. Впрочем, рассказав историю моей матери, я и без анализа смогу доказать, что вы – мой отец.

-Я готов выслушать тебя, только прошу говорить правду. Я устал от бесконечной лжи.

– Я расскажу вам о маминой жизни. Она приехала в Рио совсем юной девушкой и поселилась в пансионе на окраине города. Платить за жилье ей было нечем, и она стала там убираться. Вскоре она познакомилась с таким же молодым и бедным жильцом пансиона. Его звали Валдомиру Серкейра...

Валдомиру все вспомнил. Ее звали Белмира Рибейра. Это была веселая, озорная девчонка с копной черных вьющихся волос и потрясающей фигурой. Дни они проводили за работой, а вечера коротали вместе: ходили на танцы, пили пиво в маленьких прибрежных кабачках, просто гуляли по берегу. Дело молодое сладилось быстро. Они подходили друг другу – оба вышли из простых семей, где, по заведенному порядку, детей учили перво-наперво трудиться за кусок хлеба, а уж потом думать об учебниках. Они и трудились – он на табачной фабрике, она – убиралась в пансионе, соседнем кафе, да везде, где нуждались в проворных руках. Они вместе строили планы на будущую жизнь. Валдомиру собирался учиться, а Белмира – помогать ему во всем. Жизненная дорога казалась прямой, цель – ясной, девушка – лучшей на свете.