Нежный яд. Страсти

Все изменило письмо, пришедшее Валдомиру из Баии с известием о смерти его родного дяди. Кроме этого, в письме сообщалось, что в наследство племяннику покойный оставил небольшой горный участок. Валдомиру, поразмыслив, решил оформить наследство. Он даже не задумывался, зачем ему нужен этот небольшой каменистый участок, абсолютно непригодный ни для земледелия, ни для устройства пастбищ...

– Белмира одолжила ему денег, – голос Клариси звучал откуда-то издалека, – и проводила в дорогу. Она ничего не сказала ему про то, что вот уже семь недель, как беременна. Боялась, что ребенок отпугнет Валдомиру. Еще больше она страшилась, что он заговорит об аборте. Так или иначе, он уехал в неведении. Она получила от него несколько писем. В одном из них Валдомиру радостно сообщал ей, что на его участке обнаружены залежи ценного отделочного камня. Он собирался возвращаться в Рио...

Валдомиру, словно в кино, видел молодого парня, потрясенного привалившим ему счастьем. Его старания и трудолюбие были сполна вознаграждены – чья-то щедрая рука в мгновение ока превратила его, бедного парня, в обладателя бесценного участка земли. Он собирался возвращаться в Рио, чтобы вместе с Белмирой решить, как строить жизнь дальше. Валдомиру даже вспомнил, что купил в подарок Белмире яркую шелковую косынку.

Уже перед самым Рио из окна автобуса он видел машину, слетевшую в кювет, а рядом с ней белокурую девушку. Он вылез из автобуса и вернулся, чтобы помочь вытащить машину. И влюбился без памяти. Девушку звали Элеонор Берганти, через два месяца они тайком от ее родителей обручились, а через полгода стали мужем и женой.

Голос Клариси снова врезался в его воспоминания:

– Белмира ждала Валдомиру несколько месяцев, но он не возвращался и не подавал о себе никаких известий. Когда беременность стала заметной, хозяева пансиона попросили съехать. Она уехала и вскоре родила дочь, которой отдала свою жизнь.

– Почему она не оставила адреса? Ведь я вернулся в пансион, чтобы объясниться с ней! И я ничего не знал о ребенке! Она все решила за меня и за свое решение наказала тоже меня.

– Вы обручились с Элеонор Берганти и поехали искать Белмиру Рибейра? После этого вы смеете кого-то обвинять во лжи?! Вся ваша жизнь построена на обмане!

– Вы можете верить мне или не верить, но я искал вашу мать. – Валдомиру снова вернулся мыслями в прошлое и замолчал, постукивая пальцами по столу. – Одного я не пойму, Белмира ведь любила меня, откуда в вас эта безумная жажда мести?

– Я объясню вам. Однажды, я была еще ребенком, мама увидела в газете фотографию, на которой вы красовались со своими дочерьми и женой. Она плакала два дня. Я никак не могла от нее добиться причины слез. Тогда она достала газету, указала на этот снимок и сказала: «Вот твой отец. Он лишил нас всего, обрек на нищету». Она, конечно, не призывала меня к мести. К мысли о ней я пришла сама.

– Почему ни тебе, ни ей не пришло в голову просто прийти ко мне и все рассказать? – Валдомиру заходил по комнате. – Не требовать, не угрожать, не разрушать мою жизнь! Не воровать, а просто прийти и поговорить?

– Прийти и поговорить – значило бы прийти и униженно просить о милостыне. Ни ей, ни тем более мне подачки могущественного «мраморного короля» не нужны. Вы думаете, у меня не хватило ума сбежать с бриллиантами? Они мне не нужны, как не нужно от вас ничего. Я ждала этого разговора всю жизнь, без него моя месть не имела бы смысла.

– Если все это так, верни бриллианты, которые тебе не нужны и оставь меня в покое. Возможно, я пойду на то, чтобы снять свои обвинения в твой адрес.

– Вы не поняли меня, – глаза Клариси горели, – моя месть заключена не в краже коробки с алмазами. Вы должны испить до дна чашу, наполненную унижениями, предательством и обманом. Вы на своей шкуре испытаете, каково быть брошенным в нищете и забвении. Так все и будет, я поклялась в этом своей матери.

– Ты думаешь, тебе удалось напугать меня? Валдомиру Серкейра сейчас же кинется признавать свои ошибки?! Упадет на колени и будет просить прощения? Такие картины рисовала себе бедная девочка, брошенная папой?! – Голос Валдомиру звучал все громче и громче. – Я согласен пройти тест на отцовство. И не для того, чтобы признать тебя дочерью. Я хочу быть уверенным, что поступаю справедливо, обвиняя тебя во всех твоих гнусных поступках. Я никогда не отказался бы помочь тебе всем, чем располагал. Но гордость мешала тебе просить о помощи! Почему же она не мешает тебе творить гадости?

– Сейчас легко говорить: «Я помог бы тебе всем!» Я уверена, вы просто отказались бы от меня, как когда-то отказались от моей матери!