Нежный призрак и другие истории (ЛП)

   Тем не менее, это была сильная натура. Она унаследовала от своих предков силу добра и праведности, защищавшую ее от зла. И она обратила против него эту унаследованную ею силу. Она предприняла усилие, казавшееся невозможным, и почувствовала, как отвратительное зло исчезло. Теперь она думала самостоятельно. И решила, что поддалась соблазну приписать все чему-то сверхъестественному. "Я все попросту выдумала", - сказала она себе. Продолжая готовиться лечь спать, она подошла к комоду, чтобы распустить волосы, и, взглянув в зеркало, увидела вместо аккуратного пробора серо-стальные линии под черной каймой старомодного головного убора. Вместо гладкого широкого лба, она увидела высокий и сморщенный от сосредоточенных, эгоистических размышлений долгой жизни; вместо спокойных синих глаз, - черные, исполненные злой сдержанности и недоброжелательности; вместо мягкой линии губ - жесткую, окруженную морщинами. Вместо своего лица, - доброй женщины среднего возраста, она увидела лицо очень старой женщины, прожившей долгую жизнь в нескончаемой ненависти и страдании, к себе и остальным, к жизни и смерти, к тому, что было, и что будет. Вместо собственного лица, она увидела в зеркале лицо своей покойной тети Харриет, в хорошо знакомом ей - ее собственном - платье!

   София Джилл вышла и пошла в комнату, которую они занимали с сестрой. Аманда подняла голову. София поставил лампу на стол и застыла, скрыв носовым платком лицо. Аманда с ужасом смотрела на нее.

   - Что с тобой? Что случилось, София? - ахнула она.

   Та стояла, продолжая прижимать платок к лицу.

   - София, скажи же что-нибудь. У тебя болит лицо? Что с ним? - чуть не взвизгнула Аманда.

   Внезапно София отняла платок от лица.

   - Взгляни на меня, Аманда Джилл, - произнесла она пугающим голосом.

   Аманда посмотрела и вздрогнула.

   - Что случилось? Что? Мне кажется, с тобой все в порядке. Что случилось, София?

   - Что ты видишь?

   - Я вижу... Я вижу тебя.

   - Меня?

   - Да, тебя. А кого я, по-твоему, должна была увидеть?

   София Джилл смотрела на сестру.

   - Никогда в жизни я не скажу тебе, - кого, как мне казалось, ты должна была увидеть. И ты - никогда не спрашивай меня об этом, - сказала она.

   - Хорошо, София, я никогда не буду тебя об этом спрашивать, - ответила Аманда, чуть не плача от страха. - Ты больше не будешь спать в той комнате?

   - Нет, - ответила сестра. - Кроме того, я собираюсь продать этот дом.

СИРЕНЕВАЯ СИМФОНИЯ

   Я прибыла довольно поздно, темным и дождливым вечером, и, полагаю, первым объектом, привлекшим мое внимание за пределами того, что находилось в непосредственной близости от меня, был дом Мансона. Когда я выглянула в окно на следующее утро, он вырисовывался прямо напротив, через дорогу, мрачный и влажный после ночного дождя. Между этим домом и моим росло так много вязов, что маленькие лужицы дождевой воды, видневшиеся на дороге тут и там, совершенно не блестели, хотя солнце поднялось высоко и ярко светило. Сам дом отстоял достаточно далеко, чтобы иметь перед фасадом хорошенький квадратный дворик, и был немного приподнят по отношению к уровню улицы. К парадному входу вели три или четыре ступени. По бокам ступеней, у самой стены, росла огромная цветущая сирень. Я видела раскачивающиеся фиолетовые гроздья между ветвями вязов: в тот день дул сильный ветер. От этих кустов тянулась живая изгородь, охватывала двор и упиралась в наружную ограду. Двор был покрыт цветами, высаженными на причудливых огороженных клумбах. Дом принадлежал к тем квадратным, массивным, окрашенным в белый цвет зданиям, подчеркивавшейся зеленью растительности, которые свидетельствовали о богатстве и важности его владельца с полвека, или около того, назад, и все еще был окутан потускневшим ореолом его славы. Сам по себе он не был красив, будучи простым и ярким, подобно всем таким же домам, но зеленые колышущиеся ветви вязов, сирени и отбрасываемые ими волнистые тени, смягчали впечатление, придавая ему привлекательный, тенистый вид. Пока я стояла у окна своей комнаты и смотрела на него, мне стало любопытно, кто в нем живет, и после завтрака, войдя в гостиную, передние окна которой также выходили на дом, я воспользовалась случаем и спросила об этом свою хозяйку, вошедшую вместе со мною.

   - Я никогда не видела жильцов и ничего не слышала о них, - сказала я, - но сегодня утром, когда смотрела на дом, мне почему-то захотелось о них узнать.

   Миссис Леонард задумчиво посмотрела на дом, а потом - на меня. Она почему-то всегда поступала подобным образом, прежде чем начать говорить.

   - Там живет незамужняя леди, - наконец ответила она, переведя взгляд с меня на дом, - совсем одна; то есть, конечно, исключая старую Маргарет. Она всегда жила с семьей, с той поры, когда Кэролайн была еще ребенком, как мне кажется; старушка, преданная ей как никто другой, но сейчас она стала совсем слаба. Кэролайн, должно быть, выполняет всю работу сама, и я не думаю, что ей требуется что-то, помимо заботы. Кстати, вон и она сама.

   - Кто? - спросила я, ощущая некоторую растерянность.

   - Как - кто? Кэролайн. Кэролайн Мансон.