Незначительное (ЛП)

  Пока еще Польский клуб был спокоен; записанная музыка просочилась из другой комнаты. Очередь из любителей водки у барной стойки была всего одна длинная. Резник позволил провести себя к столику в углу, подальше от толпы, которая неизбежно должна была начаться. Он был лишь слегка удивлен звонком Мэриан Витцак, достаточно радовался тому, что с него сняли ответственность за принятое решение. Яблоком раздора с тех пор, как он был молодым констеблей и женатым на Элейн, было то, что его выходные были так редки и редки. Теперь их казалось так много.

  — Вы не возражали, что я позвонил?

  Резник налил в свой стакан оставшуюся часть пива Pilsner Urquel и покачал головой.

  «Такое короткое уведомление».

  «Все было в порядке».

  — Возможно, я подумал, не сочтете ли вы это грубым.

  — Мариан, все в порядке.

  — Знаешь, Чарльз… — Она замолчала, и ее пальцы, узкие и длинные, скользнули по ножке бокала. Резник подумала о пианино у французских окон ее гостиной, о нотах для полонеза, о медленно желтеющих клавишах. «…иногда я думаю, что если бы вам оставалось связаться со мной, мы бы не очень часто встречались».

  Хотя она провела в Англии всю свою взрослую жизнь, Мэриан по-прежнему говорила так, как будто ее английский выучили, просматривая нерассказанные эпизоды «Саги о Форсайтах» в неуклюжем черно-белом виде, на уроках, подражая словам учителя.

  « Это карандаш. Что это? ”

  « Это карандаш. ”

  На ней было простое черное платье с высоким воротом и белым поясом, завязанным с одной стороны широким бантом. Как обычно, ее волосы были туго зачесаны назад и аккуратно заколоты.

  — Знаешь, Чарльз, сегодня вечером я должен был пойти в театр. Шекспир. Туристическая компания из Лондона, я думаю, очень хорошая. Высоко сказано. Всю неделю я ждал этого. Не так уж часто сейчас в город приезжает что-то культурное». Мэриан Витзак сделала глоток из своего напитка и покачала головой. "Это стыд."

  "Итак, что случилось?" — спросил Резник. — Его отменили?

  "О нет."

  "Распроданный?"

  Мэриан вздохнула тихим женственным вздохом, от которого когда-то забилось сердце в гостиной. «Мои друзья, Чарльз, те, кто вез меня, позвонили сегодня ближе к вечеру. Я уже выбирала себе платье. Муж болен; Фрида, она так и не научилась водить… Она искоса взглянула на Резника и улыбнулась. «Я думал, ничего, я пойду один, я еще могу насладиться игрой; Я набираю ванну, продолжаю собираться, но все время в глубине души я знаю, Чарлз, что я никогда не смогу пойти туда одна.

  «Мэриан».

  "Да?"

  — Я не понимаю, что ты говоришь.

  «Чарльз, какая сейчас ночь? Субботний вечер; Пятница, суббота, вечер, уже небезопасно выходить в город женщине, такой женщине, как я, одной».

  Резник взглянул на стакан и бутылку Pilsner рядом с ним: оба были пусты. — Ты мог бы заказать такси.

  «И вернуться домой? Я позвонил в театр, спектакль заканчивается в десять тридцать пять, ты знаешь, Чарльз, только в одном месте я могу взять такси в это время вечера. Вплоть до площади или у отеля «Виктория». И на каждой мостовой, куда ни пойдешь, эти шайки молодых людей…» Два ярких цветных пятна выступали высоко на ее скулах, подчеркивая бледность ее лица, ее впалые щеки. «Это небезопасно; Чарльз, не больше. Как будто мало-помалу они взяли верх. Смелый, громкий, и мы смотрим в другую сторону; или оставайся дома и запри наши двери».

  Резник хотел ей перечить, сказать, что она преувеличивает, просто это было не так. Вместо этого он сидел тихо и играл со своим стаканом, вспоминая, как старший офицер на конференции Полицейской федерации предупреждал, что полиция рискует потерять контроль над улицами; зная, что есть города, и он имел в виду не только Лондон, где пуленепробиваемые жилеты и бронежилеты обычно возили в полицейских машинах во время патрулирования по выходным.

  Мэриан коснулась его руки. — Нам не нужно оглядываться назад на столько лет назад, Чарльз, чтобы помнить банды молодых людей, мародерствующих на улицах. Тогда было правильно бояться».

  — Мэриан, это были не мы. Это были наши родители. Даже бабушки и дедушки.

  — Значит, мы должны забыть?

  — Это было не то, что я сказал.

  "Тогда что?"

  «Это не то же самое».

  В глазах Мэриан была темнота мраморного камня, свежевскопанной земли. «Из-за этих молодых людей наши семьи разбежались. Тех, кто не сидел в тюрьме, не в гетто, не уже умер. Если мы не помним, как это может не повториться?»

  Рэймонд просидел в солодовне почти час, две пинты с небольшим, наблюдая, как женщины вбегают и снова уходят, ярко разукрашенные и с пронзительным голосом. В углу комнаты ди-джей играл песни, которые Рэймонд помнил наполовину, не зная ни исполнителя, ни слов. Только время от времени что-то вызывало отклик, Эдди Ван Хален, ZZ Top, одна из тех белых групп, которые набрасывались прямо на вас с большим количеством шума.