Незнайка в Совке

— Молчать! Я кому сказал?! Шаг в сторону- расстрел!

— Как же мы будем шагать, если мы лежим? — пробормотал Незнайка, правда уже в траву.

— Сколько у вас вооруженных людей? Сколько танков? Сколько пулеметов?

— У нас? Да это же сумасшедший дом! Спросите у доктора.

— Доктора? Внимание, первый. Обнаружена банда какого-то Доктора.

Называется «Сумасшедший дом». Да, взяли двоих. Они заняли какую-то больницу. Да, будем штурмовать.

Спрутс тяжело вздохнул. Незнайка шмыгнул носом.

Подбежали какие-то люди, путешественников подняли и потащили за прожекторы. Там было темно и ни Спрутс, ни Незнайка снова ничего не увидели. Их втолкнули в битком набитую машину и заперли.

— А что случилось? — спросил Незнайка.

— Переворот, кучка отщепенцев и заговорщиков, — ответил чей-то голос.

Другой голос возразил:

— Долой антинародное правительство! Натерпелись!

— Правильно! — бубнил третий из темноты, правда неясно было, кого он поддерживал.

Загрохотали пушки и застучали пулеметы. Начался штурм.

Ну и так далее.

Из лекции господина Спрутса в университете Сан-Комарика Политикалюбимое занятие совковых коротышек. Политика начинается с того, что одна группа коротышек объявляет, что она знает, как достичь чуда, а за это все остальные коротышки должны их кормить, поить и всячески ублажать.

Те так и делают- кормят, поят и всячески ублажают и выполняют все приказания ведущей политической группы, местное название которой- парфия.

Однако, идет время, но чуда не происходит. Оно и понятно- чудес не бывает. Тогда, воспользовавшись моментом, одна парфия может сменить другую, вернее одна часть одной и той же парфии сменяет другую. При этом громогласно подтверждается, что чудо не за горами.

Вот-вот уже было чудо, но правящая парфия оказалась еще не совсем правильной, и чудо сорвалось. Однако, новая парфия, как она сама о себе объявляет, более правильная, и чудо на этот раз обязательно состоится. А за это ее, новую парфию, следует кормить, поить и всячески ублажать, а она в свою очередь, будет производить чудо и нести бремя ответственности.

Последнее понятие, бремя ответственности, мне понять не удалось. Очевидно, это что-то фольклорное.

Кстати, о фольклоре. Само слово «парфия» происходит от названий двух когда-то противоборствовавших группировок- партии и мафии.

Исторические исследования показывают, что это были две изначально различных по происхождению группы, которые в процессе борьбы сначала выработали сходные организационные структуры, затем сходные методы работы, кадровый состав, а вскоре и окончательно слились в единое целое под названием, отражающем это слияние.

Мафия восприняла от партии концепцию почти достижимого чуда и перманентного движения к нему. Партия впитала от мафии идею невидимого присутствия.

Постоянное ожидание чуда весьма неблагоприятно отразилось на экономике. Из-за того, что чудо вот-вот произойдет, совковые коротышки работают спустя рукава. В самом деле, зачем стараться, если все равно скоро чудо, которое сразу решит все проблемы…

* * *

Колония была непохожа ни на тюрьму на Луне, ни на Дурацкий остров на той же Луне. На Земле колоний не было, поэтому Незнайка не сразу понял, куда их привезли.

Спрутс же, никогда не сидевший в тюрьме, по колючей проволоке и общей угрюмости заведения первым догадался, что их привезли в пенитенциарное заведение, то есть такое заведение, где должны содержаться преступники.

(Был, конечно, и суд, но ни Незнайка, ни Спрутс не могли потом связно изложить, что в суде произошло. Это выходило за пределы их понимания.)

В отличие от тюрьмы- каменного здания с железными решетками на окнахколония представляла из себя несколько рядов деревянных строений. Строения были охвачены колючей проволокой в два ряда. В центре возвышалась скульптурная группа- памятник неизбежному Всезнайке и еще каким-то типам с мрачными уголовными рожами.

Напротив памятника находилась столовая.

Заключенные, одетые в одинаковые телогрейки с номерами, окружили Незнайку и Спрутса.

— Какая статья? — спросил один из них, вертлявый и сопливый. — При чем тут статья? Мы же не журналисты, — ответил Спрутс. — Ты нас тут туфтой не грузи, — угрожающе надвинулся вертлявый, — отвечай, когда люди спрашивают.

— А ты спрашивай человеческим языком, — набычившись, ответил Спрутс.

— Под кем ходите?

— Ни под кем.

— А кликухи у вас какие?

— Что еще за кликухи? Что это такое?

— Вы что, с Луны свалились?

Этот вопрос поверг Спрутса в бешенство. Он покраснел как рак и прошипел:

— Сейчас ты у меня сам кое-куда свалишься.

— Ой, не надо ему про Луну, — забеспокоился Незнайка, — это всегда плохо кончается.

Вертлявый тут же исчез за спинами других заключенных.

Тогда вперед выступил другой, плотненький и низенький. Он очень походил на Пончика, скорее всего он и был Пончиком, только кисти его рук, мирно сложенные на животе, были украшены замысловатыми рисунками. Среди заключенных он явно пользовался уважением. Выглядел он поспокойнее предыдущего, однако речь его была не менее загадочна:

— Какая ходка, зефирные вы мои?

Незнайка, смутно догадываясь, что от них хотят, сказал:

— Вторая.

— По каким статьям?